— Мы вручили вам этот мир четыре месяца назад.

От этих слов у лорд-генерала кровь похолодела в жилах. Слова, без сомнения, были оскорблением, пусть и бесспорной истиной.

— Обстоятельства меняются, брат-капеллан.

И они изменились. Орочьи подкрепления шли волна за волной, затопляя западное полушарие зеленым приливом. Победа Империума, достигнутая четыре месяца назад в основном благодаря хирургически точным ударам Багровых Кулаков, превратилась в приятное воспоминание и в фантазии о том, чем бы все могло обернуться. Имперская Гвардия с тех пор лишь отступала.

Голос капеллана сопровождался рычанием, как будто звучал в слишком низкой для слов октаве.

— Вы теряете Сайрэл, — сказал космодесантник.

Его лицо-череп уставилось с другого конца комнаты на человека.

— Не вижу смысла отрицать, — прозвучал ответ генерала. — Могу поспорить, что я вижу это куда отчетливее, чем вы, поскольку наблюдал за развитием обстановки все последние месяцы.

Ульвиран смотрел, как капеллан поднимает руки к шлему и освобождает крепления на вороте доспеха. Крепления отстегнулись со змеиным шипением уходящего воздуха. Астартес снял шлем-череп, благоговейно подержал его в руках, а затем положил на стол. Теперь, когда шлем был отсоединен от питания брони, его кровавые глаза потускнели, но все еще гневно взирали на генерала с немым обвинением.

— Я здесь не для того, чтобы отчитывать вас, лорд-генерал.

Услышав настоящий голос воителя, Ульвиран улыбнулся. Голос был глубоким и звучным, но в то же время в нем слышалась мягкость. Капеллану, по прикидке генерала, было около тридцати — хотя с Астартес почти невозможно сказать наверняка. Генерал даже не был уверен, старели ли они вообще; он всегда принимал как аксиому то, что возраст космодесантника определяется по количеству шрамов на его теле и по надписям, выгравированным на его оружии.

Если бы этому Астартес позволили вырасти среди нормальных людей, его сочли бы красивым. Даже будучи продуктом интенсивной генетической трансформации с подросткового возраста, капеллан обладал своеобразной привлекательностью. Почти на две головы выше обычного человека, с фигурой и массой тела, соответствующими росту, он все же ухитрялся сохранять что-то несомненно человеческое в темных голубых глазах и в суховатой полуулыбке.

Он сразу же понравился лорд-генералу. С Ульвираном, считавшим себя тонким знатоком людской природы, это случалось нечасто.

— Брат-капеллан…

— Арго, — перебил космодесантник. — Меня зовут Арго.

— Как вам будет угодно. Я хотел спросить, Арго, каким образом вы так быстро откликнулись на нашу… — он не желал произносить слово «просьба», — на наш запрос о подкреплении?