— Да, всё началось с Эдема, — помогла мне Хол, озвучив то, о чем я боялся думать, — Ты надежно похоронил воспоминания о друзьях.

Хол действовала, как суровая медсестра, разом сдирая пластырь с ещё не зажившей раны.

— Не прибедняйся, — буркнула субличность. — От того, что ты похоронил свои чувства, проблема не решилась.

В школе я был общительным. Совсем другим парнем, не таким, как сейчас. Искренним, открытым, доверчивым. У меня хватало друзей. Мне нравились девчонки. И всех их убили. Сожгли в пламени взрывов. Прошла туча времени, а я легко могу вспомнить, как поднимаются грибы взрывов, как здания учебного комплекса разносят в щепки. В тот момент я стоял на балконе нашего дома, что был размещен на возвышенности с отличным видом. Я любил этот вид. Но сейчас он у меня ассоциировался с первыми местами на карнавал смерти.

— Это не всё, Эрик. С чем у тебя ассоциируется сближение и близость?

Боль, потеря, разочарование, — пришли слова. Ну замечательно. Не удивительно, что с таким психологическим багажом я ни с кем не сблизился.

Эмоции, которые стала во мне разжигать злоба — это желания, гордыня и гнев. Первый способ борьбы с желаниями — это аскеза. Отказаться от большинства удовольствие и не потакать им. Но есть и другой путь. Научиться получить удовольствие, но за что-то хорошее, правильное и полезное. За труд, за помощь другим, за саморазвитие. Для чего нужно найти себе дело, цели, для чего нужно общаться с другими людьми, взаимодействовать, быть открытым, чутким и восприимчивым. Друзья и семья это ведь не только те, кому ты можешь помогать, но это ещё и те, кто может помочь тебе. К примеру, дать смачного пинка, если ты становишься зазнавшимся мерзавцем. Антипод гордыни — скромность. Чему тоже помогает вышеперечисленное. Антипод гнева — мудрость. В основе чувства гнева, если верить школьному образованию и отцовским наставлениям, стоит обостренное чувство несправедливости.

Не настоящей несправедливости, а искаженной, лицемерной. Поддавшись злобе, можно решить, что несправедливо, если люди тебе не поклоняются и пойти их убивать, чтобы восстановить справедливость и «естественный ход вещей».

Правда в том, что моя жизнь — пожеванная, с кучей дыр тряпка. Вроде цели есть, но и всё. Другого то нет. Если бы не Хол, я был бы катастрофично одинок.

Поэтому субличность и обратила внимание на то, что проблема глубже. Из-за моей замкнутости мой путь возвышения стал очень шатким. Слишком большая вероятность, что я вскоре навернусь.

— В целом верно, Эрик, — подтвердила догадки Хол, — Разберешь комок причин дальше? Слой за слоем.