— Умри!

Ангел шепотом посылает проклятие своему сыну-предателю и швыряет его со стены Императорского дворца в водоворот войны, кипящий в сотнях метров внизу.

Избавившись от этого бремени и восстановив честь своей крови, золотой Ангел спешит прочь. Его долг еще не исполнен.

IV

Сознание вернулось с первым ударом.

Резкий хруст брони о камни вырвал Завьена из темной дымки полузабытья. Чувствуя, что он катится вниз с утеса, воин с силой вогнал перчатку в скалу — керамитовый коготь, вонзившийся в камень. Астартес охнул, когда его руки с рывком выпрямились, приняв на себя вес тела и остановив падение.

На сетчатке вспыхнули руны, сигнализирующие о повреждениях, — белый шрифт, знак первой необходимости. Завьен их проигнорировал, хотя не обращать внимания на боль во всем теле было сложнее. Даже химические обезболивающие, введенные в кровь доспехом, и давно сделанные нейрохирургические операции, повышающие болевой порог, не смогли полностью подавить неприятные ощущения. Это был плохой знак.

Он вскарабкался обратно на утес, скрипя зубами, пробивая латными рукавицами отверстия в скальной стене там, где не было естественной опоры.

Взобравшись на вершину, Расчленитель подобрал выпавший из руки цепной топор и побежал, пошатываясь из стороны в сторону.

Он почти убил меня.

Нелегко это признать, потому что всю жизнь мы сражались на равных. Мои доспехи повреждены и работают на половинной мощности, но все еще помогают при беге. Позади стоит одинокий танк зеленокожих. Его расчет зарублен, оставшиеся ракеты направлены в небо — но некому их запустить.

Будь прокляты эти свинорылые ублюдки, подстрелившие наш корабль!

Я продолжаю свой бег, постепенно набирая скорость и задерживаясь лишь для того, чтобы прорубить дорогу в подлеске.

Я помню топографию этого района по гололитическим картам, которыми мы пользовались на последнем военном совете. Шахтерский городок Драйфилд находится к востоку от меня. Пораженный безумной яростью разум Ярла заставит его разыскивать новые жертвы. Я знаю, куда он направляется. Я также знаю, что, если некому будет его задержать… он доберется туда первым.

Сестра Амалия Д'Ворьен поцеловала бронзовое изображение святой Сильваны. Женщина разжала руку, и нашейный образок закачался на кожаном шнуре. Лучи слабого полуденного солнца с трудом пробивались сквозь грязную облачную завесу, лишь изредка вспыхивая на броне «Прометия» — танка типа «Испепелитель», принадлежавшего отделению.

Доспех сестры Амалии, некогда серебряный, от соприкосновения с загрязненным воздухом этого мира стал тускло-серым. Женщина облизала потрескавшиеся губы, борясь с желанием хлебнуть воды из канистры, стоявшей в танке. Вторая молитва закончилась лишь час назад, и после ее окончания сестра чуть притушила жажду глотком буроватой воды, нагревшейся от двигателя.