Мы сидели в пассажирском отсеке «Олдрина», крепко примотанные ремнями к креслам. Справа от меня сопел Билл Николсон; слева беззвучно шевелил губами Лех Вученевич. Билл был опытным монтажником, летал на Луну, как домой. Его невозмутимость могли поколебать только пять двойных порций виски: тогда он начинал много болтать, напевал шлягеры десятилетней давности и обещал приехать в Саратов, жениться на моей сестре и научить младших братьев водить коптер и пить «как мужчины».

Для Вученевича полет был первым и нежеланным: поляк-геолог боялся космоса и плохо переносил невесомость. Но за работу на Станции хорошо платили, а дома у него болела дочь. Церебральный паралич и еще что-то генетическое, из-за чего она нуждалась в дорогих лекарствах: эту нехитрую историю в Центре наземной подготовки много раз слышали все, кто не затыкал уши.

Вученевичу сочувствовали, помогали с тренировками и даже разрешили обустроить пустующую подсобку под молельную комнату. Некоторые втихаря завидовали. Болезнь — болезнью, но, все же, у поляка была настоящая семья и был дом, где его ждали, была цель и надежда, был бог, в которого он верил: после лихорадки Крайтона этим могли похвастаться немногие из нас.

Как опытному «летуну» и почти-соотечественнику, мне поручили присматривать за Вученевичем. Перед стартом я подбадривал его, как мог, а когда мы вырвались за пределы атмосферы он, к моей радости, предпочел ободрениям молитву.

Первые пять часов и одиннадцать минут полета проходили штатно. На двенадцатой Землю в иллюминаторе закрыло вдруг черное облако. Завыла сирена, челнок сильно затрясло. Нас вдавило в кресла жесткой перегрузкой; затем тряска и перегрузки прекратились. Но сила тяжести — осталась; по ощущению, примерно равная земной.

Включилось аварийное освещение и громкая связь.

— Чрезвычайная ситуация! — передали из рубки очевидное. — Всем оставаться на местах. Ожидайте дальнейших команд…

— F*ck! — Билл был краток. Остальные разделяли его чувства.

— Что?.. — Вученевич задергался, пытаясь ослабить ремни. — Сила тяжести!.. Мы падаем? Падаем!

— Не суетись, Лех. — Я удержал его. — Жди приказа.

— Но что происходит?! — Он, не отошедший еще от перегрузок, смотрел на меня расширившимися глазами.

Я промолчал. Мне представлялась огромная ладонь, схватившая наш челнок, как муху, и лишь по прихоти пока не раздавившая.

Как выяснилось вскоре, не так уж я был далек от истины.

* * *

В жизни не встречал уфолога, который представлял бы себе первый контакт человечества со внеземной цивилизацией как будничный террористический акт.