— … её тут за троггов сватать, по-твоему, что ли?!

-..да лучше бы уж я сама за трогга вышла, они и то сообразительней, чем некоторые!!

Лика кашлянула. Родители обернулись. Мать раскрасневшаяся, с полотенцем через плечо и упершая руки в бока, стояла напротив отца, зажавшегося в угол, и нервно крутящего в руках трубку.

— Мам, пап! Мне кажется, я решила. Я еду в Буреград!

* * *

На платформе было шумно. Гулким эхом под сводами огромного просторного зала разносились звуки шагов, тут и там сновали гномы с тележками, сундуками и чемоданами, раздавались взрывы хохота от компании дворфов, расположившихся на лавочках, с пузатыми бочонками и расстеленными тут же на полу плащами с горками куриных окорочков и яиц на них. Чумазый гном в тужурке с грохотом катил тачку, из которой торчали крысиные хвосты и громко зазывал всех попробовать люлей-крысбаб. Туристы с картами в руках, как прибывшие, так и отъезжающие, изучали их на ходу, то и дело натыкаясь друг на друга.

Мать Лики, явно ощущая себя неуютно, часто вздрагивала и озиралась, кутаясь в шерстяной платок; отец стоял, засунув руки в карманы и попыхивая трубкой.

Где-то в глубине темного туннеля послышался протяжный гудок, отчего окружающая публика пришла в еще больший ажиотаж.

— К какой платформе?

— К первой! — Ко второй!

Лике и самой не стоялось на месте — охватившая её волна беспокойства внутренне подзуживало её метаться вместе с толпой по перрону. Ей было немного страшно, но она ни за что не призналась бы в этом перед родителями.

Снова раздался гудок, и первые вагоны, покачиваясь на ходу, вылетели из просвета туннеля.

— Вторая! Вторая!

Вагончики мелькали один за другим, и, по мере того, как поезд замедлял свой ход, можно было различать их детали. Наконец поезд остановился.

— Стоянка две минуты! — объявил репродуктор, висевший прямо над ними.

Мать заволновалась, суетливо поправляя одежду на Лике, и украдкой поднося к глазам платок.

Отец встретился с ней глазами и подмигнул, но выглядел при этом тоже слегка растерянным.

— Ну, вот и все, доченька… — пробормотал он, уминая пальцем табак в трубке, — береги себя там!

— Пиши, как доберешься, слышишь? — вторила мать.

Лика взволнованно кивала, держа в одной руке котомку с книгами, а в другой — корзинку с едой, собранную матерью.