В клетушку без окон, где с ухода Кириана продолжал гореть свет, Касадра Дхур зашла спокойно и уверенно, не выказывая удивления и любопытства. Поверхностным взглядом прошлась по разложенным в стопки листам, недовольно поджала губы и опустилась на единственный стул. Я остановилась в проходе.

   – Может, зайдёшь и прикроешь за собой дверь? – женщина выразительно приподняла брови.

   – Говорите так. Зачем вы пришли? - Поскольку она перестала изображать благообразную чудаковатую старушку, я тоже позволила себе стрoгий деловой тон.

   – Я хочу помочь.

   – Почему?

   – Потому что после смерти Амальты я чувствую себя обязанной позаботиться о мальчике. Он хороший, но…

   – Госпожа Дхур, может быть, вы опустите лирическую часть? – не выдержала я. – Я вижу, вы здесь уже бывали, расчёты вас тоже не очень-то заинтересовали. Может, начистоту?

   Она смерила меня задумчивым взглядом, улыбнулась уголками губ.

   – Всё же он повзрослел… К делу, значит. Я знаю, что Зенор – одержимый. Давно знаю, почти с самого начала, - огорошила она меня, одновременно добив и без того робкую надежду на безобидное разрешение ситуации.

   Отговариваться спешкой некромантка тоже не стала, вкратце рассказала эту историю. Аптекарь тогда уехал вглубь лепестка по какой-то неубедительной надобности вроде посещения дальней родственницы, но местные сплетницы вполне удовлетворились и такой формальной отговoркой. Свой диагноз он не афишировал, хотя наблюдательная Касадра и отметила нездоровый вид. Но тогда не придала значения.

   Тогда был жив старший аптекарь, отец Зенора, поэтому временная потеря на жизни Клари сказалась слабо. Некромантке нравился желчный язвительный алхимик, это было взаимно, и двое стариков раз в декаду с удовольствием пропускали стаканчик в компании друг друга. В один из таких вечеров аптекарь и пожаловался приятельнице под большим секретом, что единственный сын болен и, скорее всего, не доживёт до конца года. Поехал, мол, к какому-то чудо-лекарю из Зелёного лепестка, который аж у Разлома живёт, нo вряд ли это поможет.

   Но Донт-младший вернулся здоровым. Говорил про ошибочный диагноз и собственное везение, что доктор тот оказался действительно толковым, не зря ездил. Старый алхимик вздохнул с облегчением, у него не было никаких причин не верить родному сыну, да и прочее окружение ничего такого не заметило.

   Касадра уже точно не помнила, чтo именно натолкнуло её на подозрения. Кажется, энергетический фон. Заметив, что Зенор приболел, она на всякий случай на него глянула, и потом, после выздоровления, тоже. Она до сих пор не понимала, что именно её тогда насторожило – наверное, совокупность мелочей, – но присмотрелась к мужчине пристальней.