Впервые за всю жизнь я остро захотела стать матерью. Прочувствовать радость объятий детских ручонок. И чтобы меня называли “мамой”.

Опустив взгляд на свой плоский живот, испугалась.

А вдруг моя малышка не выживет.

Вдруг Каил не найдёт способа исцелить меня, и моего ребёнка просто умертвят в утробе.

Эта мысль отразилась болью в моей душе.

Переведя взгляд на пол, я прикусила губу. С появлением Каила мне захотелось жить: и не просто существовать, а полноценно получать удовольствие от каждого прожитого дня.

А ещё я стала завистливой – это чувство появилось так внезапно, что я и сама не знала, как на него реагировать.

Я завидовала тому веселью, что витало между приехавшими девушками.

Завидовала материнскому счастью Моялы.

Я хотела того же.

– Уноси уже свою девочку спать. Слишком много ей переживаний на один день. – неожиданно по-доброму произнёс Сай. – И, младший, всё же умерь свой пыл, ей тьмы хватает. Я, конечно, излечу, но сам понимаешь – это мера временная. Тьма – часть её души. Чужеродная её половина.

– Я с этим разберусь, – грубовато рыкнул Каил.

– Да, кто бы в тебе сомневался, братишка, – хмыкнул вард и молча вышел из комнаты вперёд нас.

Всё же странный он. Вроде и добрый, а в то же время столько льда в глазах.

– Не обращай на него внимания, – шепнул супруг, когда его брат скрылся за одной из дверей.

– Почему он так себя ведёт? – меня ставило в тупик поведение светловолосого северянина.

– У Сая всегда было двойное дно в душе. Ты ведь знаешь, такие как он, как правило, не рождаются вовсе. Наш вардиган, его брат-близнец, как и я, родился пожирателем, а такие дети…

– … ещё в утробе поглощают чужую жизнь, – закончила я за него.

– Да, но Сай родился живым. Дар его был слабым. Ничтожным. А у Итана, наоборот, слишком сильным: но сама понимаешь, дети с тёмным даром почти всегда болезненны и немощны. А наша матушка не из тех, кто теряет сыновей. Она заставляла Сая делиться с братом теми крохами дара, что у него скапливались. А потом родился я. И света понадобилось вдвое больше. Мы с Итаном доили Сая, не щадя, и это привело к тому, что его резерв вырос до поистине огромных размеров.

Но сама мысль, что он для нас, в первую очередь. дойная корова, укрепилась в его сознании. Поэтому он часто язвит и пытается, как мальчишка, отстоять своё право на что-то большее, чем быть просто вкусным обедом для тёмных братьев.