— Тогда, я буду хранить эту тайну, пока не умру или ты не позволишь мне рассказать! И за тобою, я пойду хоть во Врата Харды и в Цитадель Эдхута! — он ударил по столу, а затем себя по груди, еле держась на ногах.

— Тогда, я принимаю твои слова, лорд Мейстланд и с тобою я хоть в бордель, хоть к вашей маме на лекцию и розги о вреде алкоголя для здоровья! — они поднялись и чокнулись. Самого их стаканов перелился в другие, и они залпом выпили его, уже не в силах стоять на ногах. Закуси не осталось. Поэтому Айдан занюхал самогон, в макушку головы Корра.

Стоило им появиться в главном зале, как глаза их полезли прочь. Перед ними стоял Терон с раненной белокурой девушкой на руках. Остаток от самогонного опьянения ещё остался, но словно они и не пили чуть больше шести фляжек, они понялся к нему с расспросами.

Терон же первым делом отвел девушку в лазарет, и стоило видеть лицо Аэйри, которая решила выйти из комнаты, и проверить, что за шум в главном зале, она была готова всадить и ей и ему по стреле промеж глаз. На шум сбежалась вся правящаяся семья Амхары, и Терон отвечал на все вопросы только так:

— Она знает, где рог!

Но сейчас белокурая красавица не могла нечего сказать, так как арбалетный болт угодил ей прямо в икру, повредив кость. Она была жива, но потерла много крови и сил.

***

Айдану и Дориану, словно бедным родственниками пришлось наблюдать за семейными разбирательствами Мейстландов, без права голоса. Может быть, это и было к лучшему, кто знает? Все-таки, они не их семья, а Аэйри вообще после той ночи может нести наследника великого рода под сердцем, а это в разы усложняло дело. Это вообще могло стать скандалом материкового масштаба. Так что, Айдан был рад, что вскоре ему просто сказали помалкивать.

Эрвина гневно выпалила:

— Встань в очередь, эльфийская девка! Сначала я — его мать, оттаскаю его за уши, потом кувыркаясь с ним, сколько пожелаешь! — повисло молчание, и Марий гневно сжал ладно жены, напомнив, что она не крестьянка, а леди Амхары.

— Я уверен, что Терон всё разъяснит и свои шастанья, и бой на улицах! Мы — благородные и знатные люди, а не пьяная чернь, любовь моя — Эрвина поменялась в лице, теперь она вправду была похожа на соколицу, она выпрямилась, и повернулся к сыну. Терон стоял и выглядел он хуже некромантского вурдалака. Щёки его запали вовнутрь, а под глазами виднелись чёрные круги.

— Я боюсь — наконец сказал Терон, покручивая в руках игральные кости, как будто это было не специально, будто — надоедливая привычка.

— Боюсь, что всё до глупости просто. Я не могу контролировать ту силу, что открыл в себе. Я боюсь, что не смогу овладеть силой, что напитывает мою кровь, а этот проклятый рог, он сводит меня с ума. Но я бы и сам справился, если бы не она (он указал на белокурую девушку, лежавшую на лечебном алтаре) — он говорил хрипло и тихо, словно боялся вновь сорваться.