Герцогиня обязана повиноваться Герцогу-мужу. Это традиция, которую нельзя нарушать. Была бы она ближе к ней. Прислушивалась бы к ней, а не потакала бы во всё мужу, то сейчас бы под ей теплою рукою грелась Сейна. Она защищала ей, заслоняла собою от руки Имхьера, когда видела, как сильно он мог навредить ей. Она знала, что нельзя было выдавать её за Рея Блека. Проклятый садист получил по за слугам, умерев от руки Сейны. Но ей дорогая дочка пропала. Связалась с контрабандистом, после бросила это дело, а потом вовсе бежала в никуда. Будь Эдэльмира мужественной и сильной, она бы могла это предотвратить. Но сейчас было поздно. Теперь у неё была лишь Сильфрей, которую нужно было защитить. И Сайн-Ктор, который вот-вот вот обрушиться на её плечи. Ибо после смерти Герцога, любой его родственник потребует права на титул и его жену, а Эдэльмира не могла этого допустить. Ни коем образом. Пусть её обвинят в предательстве, но как только на станет Великой Герцогиней, как только избавиться от всех претендентов, только тогда она поможет империи.

Нежно и тихо поцеловав дочку в лоб и потеплее укутав её в меха, герцогиня вышла из её покоев и направилась к покоям мужа.

Имхьер лежал в своём ложе, накрытый десятками мехов. Безумные глаза метались от угла к углу, в осознании того, что смерть была слишком близко. Волосы его почти выпали, а лицо стало морщинистым. Его мучал дикий жар, он бреди и звал жену. Эдэльмира подошла к столу с лекарствами и моля Мирану о прощении грехов, влила в настой жидкость чёрного цвета. Богиня отвечала ей, каждый раз она отвечала ей. «Ты правильно поступаешь, дочь моя. Следуй своей цели. Следуй клятве»

Женщина знала, что план Ааронта Тангера безумен. Но ради того, чтобы отомстить за дочку она была готова сделать всё. Где была империя, когда умерила ей отец и мать, во время набега демонов Аст’Морауна? Где был император, когда Сайн-Ктор осаждали ренегаты? Где были Красные Легионы, когда амункеры прошлись по земля Герцогства огнём и мечом?! Где?! Эдэльмира подошла к мужу и помогал выпить лекарство. Имхьер начал кашлять кровью, жар его тело стал сжигать его изнутри, а его сорванный голос был еле слышен в зала Твердыни Сайн-Ктора.

Словно дикая лисица или рысь, она наблюдала за мучениями мужа. Её зрачки необычайно расширились, ноздри надулись и щеки заполыхали. Губы выпрямилась в тонкую ниточку и когда её муж затих, она ладонью закрыла его веки.

— Ты всё правильно седлала, дочь моя. — Эдэльмира обернулась на глас богини. Мирана стояла у окна и дёргала свою косу чёрного цвета.