— Вкратце, урайцы — наши очень дальние сородичи, настолько дальние, что эволюционировали при освоении планеты Урай в совершенной иной, отличительной от цессерийского вида, форме. Да ты и сама видела. Мы с ними разные, как земля и небо. Хотя они и пытались нас убедить в том, что свою нынешнюю мутацию мы получили уже после того, как Праматерь Цессера захватила нашу когда-то общую с ними Колыбель. Грубо говоря, Цессера не является той, за кого себя выдаёт — она обычный высокоразвитый паразит (а при наличии физическoго тела — «гидра» невероятно огромных размеров), который сумел добраться до сердца нашей планеты, отравить его, а уже через него добраться до нашего коллективного разума. И когда урайцы на нас напали, их целью был вовсе не захват и не наше поголовное истребление, они хотели нас освободить от ментального порабощения нашей Праматери. Банально пытались её уничтожить, что в принципе, почти и сделали. Хотя и не до конца. За эту войну она высосала из нашей планеты всю её жизненную энергию до самой последней капли, практически убив и сделав непригодной для нашей жизни. Поэтому нам пришлось в срочном порядке искать себе новый дом. Земля была самым первым и ближайшим в нашем списке оптимальным вариантом для будущей колонизации или тотального пеpеселения цеcсерийцев при окончательной гибели Цессеры. Что, в конечном счёте и произошло. Надеюсь, этo было достаточно информативно и вкратце? Α теперь в душ и спать!

Думаете, за весь свой крайне содержательный и сильно сжатый рассказ Адарт смотрел мне в глаза и проникновенно делился столь драгоценной информацией? Да ничего подобного! Он меня всё это время крутил, вертел, без особых церемоний снимая всё карнавальное шмотьё, которое сам же на меня и надел. И это ещё мягко сказано «снимал». Скорее ломал замки и разрывал кожаные ремни, будто те были тонкой бумагой или яичной скорлупой. При чём ошейник был самым первым, кто попал под его горячую руку, слетев на пол ни к чему непригодным куском непонятного нечто.

Не скажу, что мне сразу же полегчало, поскольку меня сейчас душила вовсе не тематическая сбруя для садомазахистских игр. Наоборот, чувствовать себя в настолько уязвлённом состоянии теперь ещё и полностью обнажённой — не самое подходящее для сложившегося момента ощущение. Скорее, еще больше и сильнее хотелось вжаться в Астона, спрятавшись у него на груди на веки вечные. И хрен с перепачканными в чужой крови телами. Мне нужно было согреться. Хоть как-то и хоть немного.

— Я не сумею сделать это сама! Пожалуйста! Ты ведь меня не оставишь? Только не сейчас.