— Что дальше?

— Пойдем, поговорим со стражниками. Если Дайна перед смертью ждала кого-то не из замка, то этот кто-то должен был пройти через ворота. Стража должна знать.

— Стражники утверждают, — Гленард поудобнее устроился на чурбаке, служившем ему стулом, — что, кроме нас, никто чужой вечером в замок не заходил. Ночью вообще никто не заходил, ворота были закрыты. Либо так и было, либо у стражников есть какая-то очень веская причина не говорить нам. Хотя и мне, и Элайне они показались искренними.

— Значит, Дайну убил кто-то из замка, — Миэльори задумчиво рассматривала камни под ногами. — И подозреваемых у нас почти весь замок. Проще посчитать тех, кто не хотел бы убить Дайну, чем тех, кто хотел бы. Начиная с самой герцогини Гинтаре.

— Это да, — Гленард вздохнул. — Значит, будем искать.

— Всё, приманка поставлена, — Тарбен вернулся к ним и занял свободный чурбак.

— Думаешь, сработает? — Элайна посмотрела через двор на дверь крипты.

— Свежая куриная кровь? Должна сработать, чтоб мне сисек не видать. Если там есть стрыга, или иной какой хренов кровосос, то это его приманит. Лучше бы конечно, барашка с серой поставить…

— Барашек с серой — это на дракона, — улыбнулся Гленард. — Не путай, Заноза. Для стрыги барашек слишком большой.

— Думаешь, куриная кровь эту курву приманит?

— Думаю, что мы занимаемся хренью, — Гленард усмехнулся. — Но для очистки совести надо бы хоть попытаться.

— А правду говорят, Гленард, что этих вомперов можно только колом осиновым в сердце зафигачить? — Тарбен достал секиру и придирчиво осмотрел лезвие.

— Кто говорит, что только осиновым. Кто — что любого деревянного достаточно. А кто-то клянется, что без серебряного кола никак.

— Ну, и как мы будем эту страхолюдину без кола мочить?

— Я надеюсь на другие легенды, рассказывающие о том, что достаточно стрыге голову отрубить. А еще, говорят, один умник вместо того, чтобы стрыгу убивать, выгнал ее из гроба и сам ночь в этом гробу провел. А как петухи пропели, так она и расколдовалась в обычную девушку. Правда потом чуть его не разорвала. Видать, стрыгой ей больше нравилось.

— С женщинами так, да, — Тарбен опасливо обернулся на Миэльори, — никогда не знаешь, что бабе в голову придет. Как спросит: «Ты думаешь, я похудела?». И всё, что бы ты ни ответил, скалкой по башке получишь. Странные они, бабы. Я вот, наоборот, люблю, чтобы было, за что ухватиться, поупитаннее.

— Ты, Заноза, любишь и толстых, и худых, — Миэльори засмеялась. — Главное, чтобы хоть куда свою морковку воткнуть.

— Ну, зачем ты так, ушастая? — обиделся Тарбен. — Мне и поговорить с бабой интересно. Но воткнуть, да, никогда не помешает. Кстати, Гленард, насчет воткнуть — может, настрогать колышков-то, пока не поздно. На всякий случай.