— Я не возьму тебя. Пока ты сама не попросишь об этом. Даже если придется сдохнуть от желания к тебе. Я буду внутри только когда ты, — он развел ее бедра и вклинился между ними, задирая вверх ткань платья, — тоже будешь умирать от желания.

— С чего ты решил, что я буду умирать от желания? — Аглая попыталась оттолкнуть Дамазы и свести ноги, но добилась лишь того, что юбка задралась еще выше.

Она уже не вполне себя контролировала и боролась за каждую крупицу разума. Но и мозг, и тело готовы были предать. Дамазы оставлял на ее губах такие сладкие поцелуи, что отказаться от них было бы самой большой глупостью в ее жизни.

Его язык скользил в ее рот, порочно сплетаясь с ее языком. Аглая задышала чаще. Не совладала с собой и потянулась руками к его волосам. Пальцы запутались в длинных прядях. Она сжала их в кулаках и тут же отпустила. Ласково погладила.

Сама не поняла, как призналась, шепча ему в губы:

— Мне так нравятся твои волосы…

Дамазы поднял голову. Его взгляд затуманился и лихорадочно мерцал. Смуглая кожа немного покраснела. Белые шрамы стали отчетливее, и Аглая ощутила укол вины за то, что обожгла его.

Черные буквы как будто стали ярче и отчетливее. Наверное это глупо, но с этими татуировками Дамазы казался еще красивее. И если вдруг какая-то другая будет занимать его мысли, как случилось с его отцом, то эти слова будут вечным напоминанием о ней.

Аглая совсем забылась. Очнулась, лишь когда ощутила его пальцы на спине.

— Как расстегивается твое проклятое платье?

Он пытался стащить с нее лиф, и ткань уже трещала под нетерпеливыми пальцами.

— Постой, там есть… — Аглая потянулась к поясу, но Дамазы резко дернул вниз, разрывая платье по шву.

Он превращался в зверя. Терял человечность — Аглая это чувствовала. На нее смотрел изголодавшийся хищник, готовый ради своей добычи на все. И Аглая не могла сказать, что это ей не нравится. Его взгляд обладал странной колдовской силой. Чтобы сжечь ведьму, ему вовсе необязательно сооружать костер — достаточно опалить несчастную бирюзой глаз.

Дамазы жадно смотрел на ее грудь, оголяя все новые и новые участки кожи. Он тянул лиф намеренно медленно. Ткань прошлась по соскам, задевая и без того чувствительные вершинки. Аглая не смогла сдержать стон наслаждения от этой сладкой ласки.

Дамазы улыбнулся, когда понял, что соски лишь сильнее набухают под его взглядом. Они съеживались и твердели, превращаясь в два распутно торчащих камешка. Грудь налилась от желания.

Дамазы надавил на темно-розовую вершинку и слегка сжал. Живот прострелило наслаждением от этой скупой и быстрой ласки. Аглая поняла, что становится влажной. Даже не так — мокрой. Хватило только его взгляда и быстрого прикосновения, чтобы ее тело ответило болезненными спазмами и горячей влагой. Между бедер тянуло и было слишком пусто. Она хотела принять его. Впустить Дамазы в себя. Его огромная плоть больше не пугала. Аглая желала ощутить его внутри себя. Почувствовать распирающую наполненность. Пусть сплавится с ее телом. Настолько плотно, что она почувствует каждую вену на его члене. Но только не быть отдельно от него. Не повторить ошибку его матери и отца.