Он содрогался и дышал с тяжелыми хрипами, словно раненое животное, цепляющееся за свою жизнь. Аглая прильнула к его спине, бессознательно ища защиты. Мощное тело лихорадочно дрожало. Бедра в рваном диком ритме делали последние толчки, и Аглая поняла, что никогда не забудет этот момент.

Дамазы немного успокоился, и Аглая убрала пальцы, чувствуя, как закрывается по-прежнему тугое отверстие. Горячий член обмяк, но читальню все еще наполняли шумные звуки его рокочущего дыхания.

Дамазы обернулся и притянул Аглаю к себе, царапая кожу на бедрах острыми когтями:

— Иди сюда…

Аглая провела пальцем по столу, собирая капельки густой теплой спермы. Глядя в горящие глаза, слизнула с влажной ладони его пряный вкус. Дамазы прищурился. От частого дыхания его ноздри раздувались, и Аглая поняла, что видит перед собой зверя.

Он снова склонился к ее шее. Аглая не ожидала яркой вспышки боли. Она вскрикнула, глотая ртом воздух. Он опять укусил ее!

— Что ты… делаешь?..

Пульсация от укуса растеклась по всему телу, оседая внизу живота.

Дамазы втягивал в рот прокушенную кожу. Сначала жадно сосал, а потом зализал горящую огнем рану.

Оторвавшись от ее шеи, прошептал:

— Ставлю на тебе свою метку.

— Зачем?

Он уже укусил ее два раза. И кажется, это было важно. Для оборотней. Но ведь она человек.

— Это значит, что ты моя. Под моей защитой. Никто не смеет к тебе прикасаться. А если кто-то посягнет на тебя, то будет убит.

Он говорил медленно, как будто человеческая речь давалась ему с трудом. Язык заплетался, и Дамазы казался опьяневшим. Аглая не понимала из-за чего он такой, но сейчас он выглядел безумно притягательным. Слишком легко было представить, что это она на него так действует. Что это из-за нее он пьян и едва может говорить.

Но она не хотела обманываться. Действительность обрушилась ледяным водопадом.

Аглая поднесла руку к лицу и потрогала щеки:

— Перья исчезли?

Дамазы несколько секунд пьяно смотрел на нее. Наконец его взгляд сфокусировался. Чернота начала сужаться до размеров зрачка.

— Да.