– Господи… – дышать было нечем, потому что боль, скопившаяся за этот год где-то в глубине души, превращалась в мыльный пузырь и стремилась наружу, и это тоже было больно, но и прекрасно тоже. – Тони, я…

– Ты идиот, – сказала она спокойно. – Я ждала, когда ты обернешься, Генри Монтроз, но ты не обернулся.

– А я ждал, когда ты окликнешь. Но ты не позвала, – отозвался он. – И потом…

– Я знаю, – остановила Мария-Антония. – Грома подобрали на набережной. Я думала, ты… – Она перевела дыхание. – Потом мне сообщили – тебя видели в Кармелле. Я была рада, что ты жив.

– И подалась сюда… Давно ты здесь?

– Полгода почти, – ответила она. – Срок моей договоренности с Хоуэллами вышел, они получили все, что хотели. Да и без моей помощи получили бы! Интерес ко мне стал угасать, и они отпустили меня, пусть и нехотя…

– Фредерик Хоуэлл стал бы для тебя неплохой партией, – заметил Генри из чувства противоречия.

– Слишком похож на отца, – отрезала принцесса. – А я не привыкла быть тенью блистательного мужа.

– Я тоже слишком похож на отца, – сказал Монтроз. Мыльные пузыри внутри, кажется, стали бабочками и теперь стремились наружу. – Мать тебе наверняка рассказала.

– Рассказала, – подтвердила Мария-Антония. – Тебя никогда нет дома. Ты встреваешь в опасные дела. Ты верен своему слову и никогда не предаешь.

– Неправда, – выговорил одними губами Генри. – Я клялся, но нарушил слово. И не раз. Тебе ли не знать!

– Но ты не предавал, – сказала девушка. – Прочее… судьба, Генри. Если тебе что-то суждено, это случится, чем бы ты ни клялся. Но ты не предавал.

– Предавал. Тебя. Себя. Нас. В тот, последний раз… – челюсти свело, но Монтроз заставил себя говорить.

– Ты поплатился. Хуже – вместо тебя поплатился невинный зверь, – ответила она. Ее логика была убийственна, и Генри не знал, что более ужасно – ее слова или ее молчание. – Это всё, правда?

– Правда, – сказал он. Слава всем богам, он не взял новой жены у делакотов, хотя невест было – не перечесть. Не смог просто, видел вместо смуглокожих и черноволосых – неровный загар, веснушки и бронзовые косы, и светлые глаза…

– Тогда не о чем говорить больше, – постановила принцесса и стала собирать хворост, что разроняла немного раньше. – Займись уже лошадью, Генри Монтроз, не мучай животное!

– А это? – он кивнул на черные побеги, заплетшие половину дома.

– Растут себе и растут, – пожала плечами Мария-Антония. – Меня не трогают, вот, видишь, зацвели, а прежде не было такого.

– Либо ты не видела…

– Может быть, – согласилась она. – Тоув Хоуэллов сказал, это побочный эффект. Они всегда будут охранять меня. Но, знаешь, хотя бы нет проблем с хворостом для растопки!