— Что вы такое говорите? — Пискнул Юра, снова ощущая, как по лицу текут слёзы. Почему они такие злые? Неужели, это те самые злобные люди, которые могут даже покалечить таких как он? Те самые, о которых иногда пишут в газетах. Гомофобы или как-то так, а что ещё за король? Что-то вроде бы та безвкусная женщина говорила, Лена кажется, что-то про войну, хотя какая война тут, на окраинах России? Он-то было дело, подумал и, правда, на войну отправят, куда-нибудь к солдатам, на кухню, поваром например — ему всегда нравились мужчины в форме…

— Именем Святой Инквизиции! — Мужик вытащил из кармана плаща, свёрток. Развернул и с великолепным презрением зачитал. — За страшный грех мужеложства, ты, отродъе, будешь предано огню и отправишься в Ад, где тебе самое место. — Мужик убрал свёрток и добавил. — Мы не знаем твоего полного имени, и не хотим его знать. Ты, Юра, будешь умерщвлён, в очистительном огне. Да простит тебя Бог, и пусть он решит, что будет с твоей душой, но за грехопадение своё, кару ты получишь и здесь и в посмертии, что ждёт тебя в Аду.

— Какой Ад? Мальчики, что вы такое говорите?

А они схватили его и стали прикручивать тросом к столбу. Он не мог поверить, Юра плакал и стенал, но до самого конца не мог поверить, что с ним это происходит на самом деле.

— Смирись дитя. Твоей грешной душе предстоит встреча с судом Божием.

— Неееет!!! — Взвыл Юра, почуяв запах бензина — один из них, щедро поливал его и пучки дров, сложенные у его ног, прямо из канистры. — Вас посадят! Милиция вас найдёт! Не надо! Прошу!

А они встали в ряд, сложили руки на груди и он услышал бубнение молитвы — точно молитва, он в кино видел. И так же, вроде бы на латыни говорят, четвёртый, не молившийся сейчас, чиркнул зажигалкой. Огонёк вспыхнул и словно в замедленном кино, Юра видел, как он приближается к пучкам хвороста у его ног, огонь вспыхнул, боль лизнула его кожу, он услышал хруст горящих волос — его собственных волос!

И вдруг огонь пропал, ушла боль. А потом раз! И он снова в огне и кричит так, что самому страшно, но боли уже нет. Юра завертел головой — огонь вокруг, но он быстро опадает, у его ног догорают пучки хвороста. И эти четверо стоят, с отвалившимися челюстями и широко открытыми глазами. Что это случилось? Юра отступил от столба, глянул на свои руки и с визгом плюхнулся на задницу — его рука! Она стала прозрачной!

С ужасом он смотрел на свои прозрачные руки и затухающий огонь.

— Я, я умер? — Пискнул он, а голос как будто через тонну ваты идёт.

Мужчины, пытавшиеся его сжечь на костре, посреди большого города, в двадцать-то почти первом веке — вот недаром он опасался сюда ехать, одни дикари кругом! Вот что значит провинция, мужчины, смотрят на него и в глазах шок.