— Эх, братан. — Уныло пробормотал Штык, ковырнув стенку вагона, своим штык-ножом, коим когда-то давно, кто-то смелый, а может трусливый, но таки резал всяческих фашистов. А может, не успел никого зарезать и только банки консервные им открывал, но суть-то не поменялась, ножик принадлежал какому-то реально крутому перцу. А кому достался теперь? Штык мрачно сплюнул и озвучил, кому, по его мнению, ножик сей достался ноне.

— Эх, Лёха, шкура ты ебаная! Корешей бросишь? Нет, ты в натуре их бросишь? Ебать чувак, я был о тебе лучшего мнения, сука! Жить-то как охота, прям пиздец…

Помолчал. Ещё раз плюнул.

— Падла блять, не здравая хуйня, но блять шкурабасам злоебучим, я блять завидую.

Выпрямился, коснулся пальцами рукояти штыка — слабовато. Тут циркулярную пилу с алмазным напылением в самый раз, а ножик этот, что если подобраться ближе и выпалить в пасть из пистолетов? У него все пули вымочены в том же препарате, что надолго вырубил Шкета, при встрече с охотниками на вампиров. Только это концентрат. Лена что-то нашаманила, где-то покумекала — умная она, умеет, чего уж там, в общем, срикошеть в Шкета три пули и крышка ему, окочурился бы только в путь. Только монстра пули не берут. Бронированный он.

Ну и как тут воевать?

Взгляд скользнул по местности, снова вот скользнул и остановился.

— Ебать мои старые костыли, слава тебя сука боже блять мой! — Помолился вампир, привычным слогом и экономя время насущное, шибко важное в делах мирских.

Шагов пять сделал, руку в колтун травы запустил и раз! Из недр почти иссохших, изрядно поблекших мощей Российских железных дорог, он изъял, чутка ржавый, но ещё годный в дело, лом. Сунул руку туда снова и раз! Кувалда. Причём целёхонькая. Сам того не заметив, он даже поблагодарил правительство, приведшее ЖД структуры к почти полному развалу. Не будь тут запустенье и бардак, не оставил бы никто бесхозный инвентарь. Как говорится, как ты ни крутись, а в ложке спирта, дрянной сивухи капелька всё равно, да найдётся.

Вооружившись, Штык повернулся к месту, с коего только что сбежал.

Клыки вылезли наружу, блеснули красным глаза царственного Носферуса.

— Ну, ща ты будешь петухом! — Добавил «гы» и растворился в синеве захолустья сего, неся возмездия и гнев свой, в руках обеих, да смрада шлейф, оставляя за, впрочем, это уже не важно.

Монстр навис над телом вампира. Тот медленно дышал и пах кровью. Он слышал стук его сердца, слышал, как кровь бежит по венам, чуял запах его сочного мяса — слюнки потекли с языка на клыки, а с них на бесчувственное тело, прямо на его лицо. Столько недель ему не давали есть досыта! Столько миновало мучений! Холодный вагон, а прежде сырой подвал, и мясо животных, после которого его мощь, куда-то пропадала, глаза закрывались сами собой и он падал в долгий, тягучий сон, но теперь всё кончилось. Он снова свободен, он снова может питаться вкусным, нежным мясом. Такое мясо лучше — то, что с клыками. Но не намного, то, что без клыков на двух ногах, тоже очень вкусное. Он перекусит этими двумя, а потом отправится дальше и как много лет назад, он снова будет охотиться, будет свободен и никто не сможет его остановить — он знал, Создателей больше нет. Он не мог никому об этом рассказать, и не пришло бы ему в голову такой мысли. Он просто знал, что их больше нет. Больше нет их прежней давящей мощи, не чувствует он той чёрной тучи, бесконечной силы, что всегда была в этом мире — лишь жалкие огрызки её…