— Знаю. Я шучу.

Он коротко вздохнул, показывая, что ему не до шуток. Теперь понятно, почему он со вчерашнего дня такой смурной ходил. Надо же додуматься, лишить мальчишку родового имени, будто он что-то позорное совершил. Ведь самое противное, что во всём Юнгироде так и станут думать, сколько ни отрицай. Разве что сам король возьмёт Фирниора на службу, тогда другое дело. Ну или вернёт право зваться родовым именем… Хотя, если разобраться, может быть, для него лучше будет не иметь ничего общего с семейством заговорщиков. Теперь-то уже точно ясно, что Фирниора использовали, а значит, она, Айриэ, из простого чувства справедливости должна позаботиться о том, чтобы его не таскали в королевскую допросную. Он невиновен в заговоре против короля, поэтому надо позаботиться, чтобы Кайнир в этом даже не сомневался.

А Рольнир Файханас — сволочь. Сынка, значит, выгораживает?.. Понять-то его можно, а вот прощения за всё, что наворотили Файханасы, нет и быть не может.

А вслух она сказала:

— Не расстраивайтесь, Фирниор, король не поддержит решение вашего герцога. Он вернёт вам право зваться Ниарасом. Я позабочусь.

Она, чувствуя, что от слабости уже и ноги начали подрагивать, непочтительно уселась прямо на саркофаг, за неимением лучшего сидения. Ничего, покойному Эйдигиру всё равно, а ей легче. Надо немного передохнуть, прежде чем возвращаться к Мирниасу.

— Спасибо вам, Айнура, но… наверное, не стоит. Зачем?.. Вы же не можете считать, что должны мне хоть что-то. Наоборот, это вы меня спасли от Эйдигира, — смущённо усмехнулся он. — Глупо получилось…

— Я оценила порыв, — заверила его магесса без тени насмешки. — Это главное. Поэтому мне не хочется оставаться в долгу даже на самую малость.

— А что для вас — быть чьей-то должницей, Айнура? — помолчав, спросил он.

— Зависимость. Несвобода, — не задумываясь, ответила Айриэ. — То, что для меня неприемлемо.

— Вы… боитесь зависеть от кого-нибудь?

— Не боюсь. Мне просто это противно. Долги или обязательства перед кем-то мешают… летать свободно. Тянут к земле.

— Длительные и прочные привязанности — тоже? — полувопросительно сказал он. — Магия и возможность идти куда захочется для вас дороже. Говорят, маги не любят постоянства и прочности.

— Маги бывают разные, поверьте. Что касается меня, то я постоянна — в любви к свободе.

Как и всё её сородичи, к слову. Но об этом она говорить не стала.

— Понимаю…

Вряд ли он действительно понимал, однако со свойственной ему чуткостью уловил её нежелание продолжать разговор на подобную тему. К тому же он осознавал, что Айриэ плохо себя чувствует, но не собирается демонстрировать слабость или обсуждать это. Поэтому он молча пристроился рядом, справедливо рассудив, что сидение на пустом саркофаге покойного предка никоим образом оскорбить не может.