– Дайте я попробую.

Не дожидаясь позволения, подошла так, чтобы стоять под самой кроной:

– Эй. Наташа. Я знаю, что ты меня слышишь. Не надо больше плакать. Все у тебя будет хорошо. Чудовища мертвые. Эти мальчики их убили. Зачем ты обижаешь их? Они ведь тебя защитили. Мы нашли твое письмо на крышке компьютера. Все уже хорошо. Ну же, не надо плакать…

В таком духе она на все лады без умолку «распевала» несколько минут. Одним тоном – ласковым, спокойным, проникновенным. Ребята не без удовольствия слушали – что-то в этом было завораживающее.

Странно, но подействовало. Сверху на грани слышимости хрипло поинтересовались:

– Вы кто?

– Мы такие же люди, как и вы, но оказались здесь раньше. Не бойся нас. Мы хорошие. Мы поможем. Мы уже помогли. Чудовищ больше нет. На земле тебе так хорошо будет. Мы…

– Стой! Не надо… Извините… Я не поняла. Мы тут… Сколько мы здесь сидим, на этой пальме?

– Ну ты спросила! Да откуда же нам знать? – удивился Кирпич.

– А эти уроды точно мертвые?

– Точнее не бывает. Или тебе справку из морга предъявить надо? Так мне можно лезть помогать, или как?

– Помоги. У меня все одеревенело, а Аня не просыпается почему-то.

– Тогда палку свою брось.

– Не могу – она привязана к руке.

– Так отвяжи!

– Не могу – пальцы одеревенели.

– Ну твою же мать! Ладно, лезу! Но смотри, даже не вздумай опять меня этой ковырялкой лупить! Честное слово, мне такое не нравится!

Спустить девочек вниз оказалось непросто. Пришлось сбегать к лодкам, снять обе якорные веревки и лишь с их помощью осторожно доставить на землю сперва очнувшуюся, но едва шевелящуюся Аню – она была полегче, – потом Наташу. Обе не смогли подняться с песка, Максу и Кирпичу пришлось нести их на руках.

Ночевку решили устроить возле лодок – пока возились, опустилась темнота, и лезть на ощупь в пенящийся прибой не хотелось, тем более с таким еле живым «подкреплением».