— Что ты намерен с ними делать? — спросил он, глядя на избитых отступников.

— Спущу под лед, — мрачно отозвался воевода. — Они служили врагу и убивали своих, а значит, не заслужили честной смерти. Они могли перейти на нашу сторону в начале боя, но не сделали этого. Я не хочу осквернять нашу землю прахом изменников.

Учай задумчиво глядел, как упирающихся и молящих о пощаде пешцев гонят к заснеженному берегу, туда, где во льду чернели полыньи.

— Ты и сам служил в вендской страже, — напомнил он.

— Да и ты учился у Джериша, — хмыкнул Илень. — Но после того как Станимир ушел со службы, все верные должны были последовать за ним. Эти ничтожества остались. Было бы лето — я бы побросал их в горящее болото, как Киран поступал с нами. А теперь — под лед.

— Что ж, пусть так и будет… А Мравец сожги.

— Зачем? — удивился Илень. — А где вы будете зимовать?

— В Ладьве.

Раненый воевода уставился на вождя ингри с недоумением:

— Я полагал, ты останешься здесь!

Учай пожал плечами:

— Мы помогли вам освободить землю и теперь пойдем домой. Мы тут чужие. Я не хотел бы становиться ненавистным твоему народу, как вот они. — Сын Толмая указал на вершину крады, над которой все еще растекался по небу черный дым, пахнущий горелым мясом. — У вас скоро будет свой владарь — Станимир.

— Он не…

— Он родич Изгары, а значит, ваш вождь по праву. Передай ему от меня слова почтения. Скажи, что я желал бы видеть его союзником в борьбе против Аратты.

Илень слушал с нарастающим изумлением. Мало кто из известных ему вождей поступил бы подобным образом, отказавшись от уже захваченной добычи ради чужого права.

— Это поистине достойно уважения…

— Мне нужно лишь одно. Сущая малость, знак доброй воли, — продолжал ингри. — Арьяльская царевна.

— Что? — моргнул воевода. — Ты хочешь царевну Аюну?

— Тебя это удивило? — усмехнулся Учай.

— Я не мог предположить, что ты сейчас думаешь о женщинах, — озадаченно проговорил Илень. — Тело Мины еще лежит в санях, дожидаясь погребения, а ты уже собираешься свататься к другой?