Хаста без лишних слов повиновался. Убегать и прятаться ему было не внове. А стражникам и впрямь было чем заняться, тем более они не знали, за что раньше хвататься — то ли оттаскивать попадавшие с воза туши, то ли унимать ревущего и бьющего копытами вола, то ли отгонять бросившийся на помощь торговый люд, быстро сообразивший, что иначе им придется ночевать под закрытыми воротами.

— Сюда, сюда жердь подсовывай! — принялся громко распоряжаться Хаста, проходя мимо опрокинутого воза. — Давай поднимай! И ты сюда!

Он еще немного покричал, поглядывая, нет ли рядом стражников, пока рука Марги не дернула его за шиворот.

— Хватит! Идем!

Они повернули за угол, и рыжий жрец увидел лежащего у стены дозорного, над которым склонились юные накхини.

— Вы опять за свое? — вспыхнул Хаста.

— Не бойся, жрец, он просто без сознания, — ухмыляясь, ответила Яндха. — Шел, споткнулся, ударился головой о стену…

— Все это не имеет значения, — оборвала ее Марга. — Куда дальше?

— В главный храм Нижнего города, — сказал Хаста. — Его предстоятель — мой старый знакомец. Он нас укроет и договорится о тайной встрече со святейшим Тулумом.

— Почему ты думаешь, что он это сделает?

— Поверь, у меня есть для него убедительные доводы. Только в храм я пойду один. Вы там будете слишком на виду.

Марга исподлобья посмотрела на жреца. Хаста уже приготовился долго и утомительно доказывать ей свою правоту, но она вдруг кивнула:

— Хорошо. Так и сделаем. Но будь настороже. Если что-то тебя обеспокоит, пой благодарственный гимн Исвархе.

— Откуда ты узнаешь, что пою я? Это храм, там могут петь десятки жрецов…

— Не сомневайся, — оскалилась она, — твое кукареканье я ни с чем не спутаю.

Храмовый привратник опешил, узнав в позднем посетителе приближенного святейшего Тулума.

— В храме ли Агаох? — бочком протискиваясь в приоткрытую калитку, скороговоркой спросил Хаста.

— Да… Он, правда, не ждал… — Привратник осекся и закивал. — Я сейчас… Доложу ему.

Предстоятель Агаох появился в разрисованном золотыми полосами и кругами зале так скоро, как ему позволяло дородное чрево и осознание собственной важности. От вечно голодного скуластого мальчишки-бьяра, которого когда-то знал Хаста, в нем осталось весьма мало. Но при виде рыжего жреца он просиял и раскинул руки ему навстречу, точно сразу позабыв о своем высоком сане.