Древко, частично оставшееся торчать снаружи, не позволяло ему издать нормальный предсмертный рёв.
Крысоволки, тоже успевшие убраться с траектории секача, замерли, глядя на меня так, будто сошествие самого Хаоса узрели. Да и сам я косясь на агонизирующую тушу, испытывал ощущения, какие не испытывал даже при убийствах тсурров, хотя те рангом были куда выше, чем этот соперник.
Ну да, здесь ведь всё по-честному, без хитроумных и легко реализуемых уязвимостей, выведанных при помощи редчайшего навыка. Можно считать, что гены охотников за мамонтами встрепенулись, почуяв, что запахло старой доброй жизнью пещерного человека.
Да, крысоволки смотрели на меня с неописуемым выражением. Я злобно уставился в ответ, но при этом понимал, что их несколько, а копьё даже если не сломалось, засело глубоко в туше. Даже если не сломалось, воспользоваться им не получится.
Потому рука потянулась к топорику на поясе, а губы зашевелились, показывая оскал.
Крысоволков это добило. Рванули от меня в разные стороны все сразу, будто по команде. Один при этом отпрыгнул столь неудачно, что подставил спину под топор Мелконога.
Гурро, разрубив очередную жертву, возбуждённо прокричал:
– Не стой пацан! Порви их всех! Обнаглевшие твари!
Не переставая орать, он присел, просунул руку в громадную рану, почти полностью перерубившую крысоволка, вырвал из ещё дергающейся туши сердце, поднёс к лицу, жадно вгрызся, и бросился вслед за удирающими тварями, которые при виде такого зрелища припустили ещё быстрей.
Да он полностью ненормальный…