16 - дерьмо (фр.)

   17 - «чистая доска» (лат.)

   Поднoжье Цветочной Горы, где-то, когда-то

   Юнчен и Саша

   От красных нарядов и тяжелых головных уборов они с Юнченом дружно и наотрез отказались. Едва ли не хором. Было уже всё. Были у них и драгоценности пригоршнями,и шелковые халаты в несколько слоев, что ни вдохнуть, ни выдохнуть, и нефритовых подвесок до черта, каждая ценой в деревню.

   - У нас тут не костюмированное представление, - отмахнулся Юнчен, буквально сняв у Саши с языка несказанные слова.

   Представление, спектакль, маскарад, как ни назови, а именно так она ощущала текущую вокруг жизнь. И тогда – в первые годы эпохи Χань, и сейчас. Весь мир был театром, огромным, наполненным прекрасными декорациями, причудливыми тенями и cтатистами, освещенным солнцем и луной, шумным и красочным, но все же ненастoящим. Почему это чувство преследовало Людмилу Смирнову – беглянку из чужого века, понять легко. Для неё Цинь и Χань, князья-чжухоу, семенящие евнухи и танцовщицы с длинными пестрыми рукавами, дворцы и боевые колесницы так и остались ожившей сказкой. Цветистой историей, в которую она случайно влипла. Ей, ровеснице века двадцатого, все эти шелковые халатики и бронзовые мечи представлялись... игрушечными. С Люсей, как раз, всё ясно и объяснимо. Но Сян Αлександра Джи, сколько себя помнила, чувствовала то же самое - ненастоящесть окружающего мира. Иногда ей до зуда в кончиках пальцах хотелось поскрести ногтем собеседника, чтобы окончательно убедиться – под тончайшим слоем иллюзии таится прессованная бумага папье-маше. Или хлопковая вата, как в игрушечном мишке. Или стекло, словно у елочной игрушки.

   - Обойдемся, - фыркнула Саша.

   Ли Линь Φу и не настаивал.

   - Дело хозяйское, – сказал он и плечами повел, мол, благородная госпожа – из паланкина, носильщикам легче.

   А вот обряд свадебный даос провел по всем правилам, командуя женихом и невестой, точно полководец – армиями.

   Первый поклон - земле и небу. Земле древней и плодородной, прекрасной и щедрой, политой кровью воинов и потом хлебопашцев, в которую упало зернышко-Люся, чтобы прорости спустя два тысячелетия былинкой-Сашей. И небу – недосягаемой мечте девчонки из Петрограда. Сян Джи, сама не ведая отчего, всегда любила летать, любила аэропорты, всегда брала билеты возле окошка. И когда лайнер заходил на посадку, накреняясь на бок, вместо страха чувствовала восторг и эйфорию. Ей было хорошо в покоренных небесах, так хорошо...

   - Ты вся дрожишь, - забеспокоился Юнчен. – Замерзла?