Кетту был среднего роста, довольно хрупкого и худощавого телосложения. Если что и выделяло его из толпы — так это стянутые в хвост густые светло-рыжие волосы, больше подходящие какой-нибудь легкомысленной девице. В лице тоже не было ничего примечательного кроме острых скул. Тонкий, может быть чуть более длинный, чем надо, нос с лёгкой горбинкой и широкими чуткими ноздрями постоянно морщился от окружающих запахов. Уголки губ прикрывали усики, нисколько не добавляющие облику охотника хоть немного солидности. Щетина на щеках и подбородке, тщательно срезаемая раз в неделю острым ножом, тоже с такой целью не справлялась. Пожалуй, лишь широко расставленные карие глаза, твёрдо смотрящие на мир, можно было назвать красивыми.

— Что же в такое гиблое место старичков то отправил? — как бы вскользь поинтересовался Кетту, с сожалением провожая взглядом ладную фигурку отвернувшейся от него Милки.

— А чего ж мне не пустить пожить? Вроде и пара почтенная. Медяками аж на серебряную монету наскребли в дар за доброту. А что хата такая? Так им помирать всё равно скоро. А мы бы скарб их того. Поделили б или продали. Да и могилки хорошие на вечную память для них поставили бы, — с сожалением пояснил свою «доброту» голова деревни. Видимо, он уже свыкся с мыслью, что в домашних сундуках добра прибавится, а тут такое разочарование. Староста даже сплюнул на пол. Розовощёкое пухлое лицо выражало при этом столь глубокую скорбь и горечь утраты, что с его образа можно было писать иконы мучеников. — Кто же знал, что они такими злыднями окажутся. Колдуны… Чёрные.

Последнее слово мужик прошептал едва слышно, памятуя о нехорошей примете. Чёрные колдуны, как в простонародье называли некромантов, уважением не пользовались. И переубедить сельских жителей, что те, большей частью, безобидные, ещё никому не удавалось. Конечно. Ведь достаточно одной ложки дёгтя, чтобы всю бочку мёда испортить. Изредка появлялся некий безумный колдун, мечтающий то весь мир себе армией скелетов подчинить, то всё живое искоренить. А остальные немногочисленные некроманты в дела живых никак не вмешивались, ибо те их если и интересовали, то только как научный материал. Сидели в своих тайных лабораториях да искали пути к собственному, исключительно личному бессмертию, изредка выползая на свет по повелению Ковена во времена нестабильности магических линий. Периодически такое явление массово возникало раз лет в десять-двадцать. Из-за чего так происходило, Кетту мало интересовало. Точнее он мало что понял в объяснении. Однако последствия всегда оказывались одинаковыми — разгулявшиеся погосты да множащаяся в немереных количествах неразумная нежить, которая, казалось бы, не так давно была изничтожена под корень. Вот тогда и выходили на дороги странники, кутающиеся в чёрные жёсткие плащи, да опирающиеся на посохи с янтарными навершиями. Движением одной брови могли они остановить разгулявшееся бесчинство.