Глиняные горшочки, запечатанные воском, пучки трав с притолоки, пара полотенец – тут Старик крякнул, но ничего не сказал – зачем ей полотенца? Моток веревки, соль, камни – вес получался приличным, на Арке с нее сдерут дополнительные империалы.

А если учесть, что и сама аллари была не худой… Старик крякнул ещё раз – на этот раз от удовольствия, наблюдая, как крутобедрая, статная, ещё совсем почти молодая по его меркам знахарка, плавно двигается по маленькой кухне, чуть пританцовывая. Цветные юбки закручивались по подолу в такт звону браслетов, сережки поблескивали, темные – почти угольные пряди выбивались из под платка, обмотанного вокруг головы, и липли на потный лоб. Дом Марта топила жарко, как и все южане из кочевых, которые осели на Севере, но так и не привыкли к суровым зимам.

Тепло греет кости – и сейчасСтарик почти дремал, разморенный с мороза – за окошком мело – с предгорий пришла пурга, и все было белым-белым – шагу не ступить, руку вытяни – и пальцев не видать. Самые лютые декады после кануна зимы.

Дзынь-дзынь-дзынь.

Золотые кругляши рассыпались по столу, покатились, отскочив от лавки, упали на пол и прилетели прямо под ноги Старика. Он поднял пару империалов, покрутил монеты – рассматривая чеканный профиль на монете с одной стороны, и птицу с крыльями на другой – фениксы.

Монета взлетела вверх, под самую притолоку, сверкнув в воздухе блестящим боком, и Старик поймал империал в полете и прихлопнул, накрыв другой ладонью – монета упала аверсом.

Не повезёт.

Марта не обращала на него внимания, занятая тем, что собирала мелочь в узелок. Старик подбросил монету ещё раз, поймал и прихлопнул, задержав дыхание.

Аверс. Опять. Не повезёт. Но Видящая уже все решила.

– Что передает сын?

– На юге все тихо, – старый аллари выдохнул, вспоминая город, который видел в кругу глазами сына. Ему не нравилось всё – решение таборного совета и Помнящего – оставить девочку на милость Великого, и где? На юге. Не нравилось то, какие настроения были среди старейшин, не нравилось решение знахарки, не нравилось, что ей придется идти несколькими порталами, а аллари после такого количества чуждой силы всегда мутило. Не нравилось, что она решила закрыться от круга – это делало её слабой, но… Видящая решила.

Старик извернулся, устраиваясь на лавке поудобнее – тянуло и ломило спину, еще пару зим и он не сможет так же на равных работать с молодыми в конюшне.

– Оставь притирку.

Знахарка, немного подумав – все с полок лежало в беспорядке – перебросила ему маленький плоский горшочек, пахнущий привычно и терпко. Старик погладил шершавым пальцем гладкий глиняный бок и положил империал на крышку – птицей вверх.