Я плавно двигалась по комнате, кружась – колокольчики на щиколотках подрагивали в такт музыке. Шелк кружился вокруг ног, сережки звенели, рукава взлетали.

Леди. Истинная леди Блау.

Пирамидка дернулась, заели на повторе последние ноты – и остановилась, опустившись на подставку. Купол тишины требовательно вспыхнул трижды – кто – то стучался в дверь. Я щелкнула кольцами, снимая плетения.

– Блау! – тировский голос из – за двери был встревоженным. Ещё бы. Служанки Кораев были белее снега, когда покидали спальню. Единственное, что я позволила им – это уложить волосы, и украсить лицо, запретив трогать руки.

Набор для рисования хной – как и положено для невесты – сгорел быстро, вспыхнув в считанные доли мгновения. Как и один сверток с дарами – я даже не удосужилась узнать что там. Тиру придется делать ремонт – пара мелких черных пятен на полу, и одно больше – на шелковых обоях от молнии. Я метила вскользь, но служанкам этого должно быть достаточно. Чтобы, когда вернулись, обо мне сложилось нужное впечатление у всех гаремных слуг, которые сочтут, что проявлять уважение к северной гостье можно по-разному.

– Десять мгновений, – отозвалась я громко, и снова щелкнула кольцами, запуская запись.

Мне нужно ещё десять мгновений.

– Блау…

Я сделала звук на максимум, увеличив импульс силы, и щелкнула Ниму по крыльям, активируя стационарный купол.

Десять мгновений. Мне нужно ещё десять мгновений.

Пальцы пахли маслами и благовониями.

Звуки цитры опять взмыли вверх. Один сандалик, второй сандалик, обвязать вокруг лодыжек. Иногда мне казалось, что южным сирам покупают такую непрактичную обувь с единственной целью – чтобы не могли сбежать.

Купальни, гардеробную и спальню я обошла ещё раз – не забыла ли что в последний раз.

Верхнее официальное кади невесомым покрывалом легло сверху на голову, и я щелкнула заколками в волосах – каплевидные подвески качнулись, отражая свет, и потом закрыла лицо белой газовой полосой ткани, закрепляя кади как положено.

Ариетта стонала о потерянной любви. В зеркале отражалась юная сира, из южных кланов, одетая по всем правилам этикета.

Сира в зеркале была незнакомой – мы померились с ней взглядами. Не было видно ничего – только кончики пальцев и темные глаза. Пальцы этой сиры пахли благовониями и ароматными маслами, а не эликсирами. Губы были натерты карминовым воском, а глаза подведены сурьмой. Шелковые белоснежные одежды – легки и невесомы, как крылья бабочки.

Я не знала эту сиру. И она мне не нравилась.

Рука нащупала кастет под одеждой – это подарило чувство успокоения.