— Прости, не знаю, как тебя по уставу-то… — добавил голос. Он был негромким, слегка металлическим, и шел оттуда, из чересполосицы теней и вспышек в сердце аппарата.

— Кассим сар-Ашад, — тихо ответил чародей. — Первый-в-Круге и Верховный маг.

Ни горечи, ни сожалений, говорил Сайлех — но Кассим готовился к проклятиям и черным посулам. Вместо них раздался лишь неясный звук… работает аппарат или и в самом деле похоже на смешок?

— Ну, значит, я все верно угадал. Верней, я догадался. Твой колдун-то, Верховный, он все бубнит под нос.

Да, это было невообразимо. Кассим ожидал, что найдет резервуар силы: кость древнего животного или природный кристалл — любой предмет, который маги используют как вместилище чар. Он ожидал, что потребуется ментальный контакт со спящим разумом, что придется нащупывать жизнь в, казалось бы, мертвой вещи. Но то, что выстроил Сайлех… должно быть, он и в самом деле гений. Безумец, даже опасный безумец, но гений.

— Это ты меня прости, — сглотнув, выдавил Верховный. — Я… не ожидал, что ты разговариваешь. Что я найду здесь собеседника, — поправился он. — Скажи, ты помнишь свое имя?

Вновь смешок. И Сайлех говорит, оно «не испытывает чувств»?

— Йелох. Одна нищая крестьянка назвала так грудняка. В гаванях говорили «Висельник», ну да новый Царь Царей, вроде, не вешает, а четвертует. Или отсылает на рытье каналов.

Кассим хотел было ответить, но голос добавил:

— Йелох Висельник вон там лежит, в углу, а есть ли у меня имя, ты уж сам решай. Не знаю, мое оно теперь или его.

Даже сайлехово детище не могло указать направления, но Кассим нашел тело и сам. Выругался — должно быть, Йелох оценил, портовые грузчики и те более скупы на проклятия — и лишь тогда понял, что тело обернуто в саван силы, не пропускавший внутрь ни воздух, ни тепло, ни холод.

— На самом деле мне так лучше. Я… чувствую его. Думаю. Оно и хорошо, что колдун все так обставил. Так что не больно кипятись, Верховный.

— Откуда ты знаешь, что я кипячусь?

— А я вообще много знаю, — туманно ответил Йелох. — Теперь-то уж точно.