Перезарядив винтовку, я замер на безопасном расстоянии и стал посылать пули в голову существа. У меня была надежда попасть в глаз и повредить ему мозг, но тот дергался и метался из стороны в сторону, пытаясь разобраться с военными. Те метались по площадки словно заведенные, а их оружие, кажется и вовсе не затихало.

Вот мощный рывок в сторону, который внезапно прервался прыжком в совершенно другую, к Красному, что оказался отделен от основной группы. Резкий замах и вполне возможно, удар с тяжелыми последствиями. Дальше я не стал экономить сеть и выпустил её в ту же секунду, когда огромные лапы падали на хрупкое человеческое тело. Миг и из-под земли вырываются черные цепи, которые оплетают тварь, тут же её сжимая и нанося ожоги, словно от кислоты. Мана начала быстро испаряться, но еще быстрее цепи разрывали тварь. И если тело кое-как, но выдерживало их мощный напор, то вот конечности иссыхали, и постепенно рассыпались в труху. Красный быстро разорвал дистанцию и ушел на безопасное расстояние, тогда как остальные сделали дружный залп из подствольников. Существо скрыло под валом огня, и как добивающий удар в метре над ним появилась полупрозрачная коса, которая с широким размахом прошла тварь насквозь. Капли крови словно повисли в воздухе, пока коса на мгновение замерла после удара, а после кровавым дождем осыпались на пол, стоило той исчезнуть.

— Всё в порядке? — переведя дух, спросил я Синего.

— Теперь — да, — хмыкнул он.

Очередной гулкий хлопок, раздавшийся откуда-то изнутри пирамиды, не позволил общаться дальше. Бросив взгляд на свои умения, я удовлетворенно кивнул, когда увидел, что один из зарядов копья восстановился, и уже после рванул внутрь. Сейчас на мне висело двадцать пять пленок, и можно было не опасаться шальных ударов.

Я залетел в самый близкий проем и был вынужден принимать удар вражеского меча на свой клинок. Резкий доворот корпуса, меч псины соскальзывает, а сама тварь проваливается вперед, нарываясь горлом на лезвие моего меча. Дальше проход был чист, и я пронесся по нему, не встретив никаких преград.

Спустя пару десятков метров меня вынесло в центральный зал, и вот тут ненависть во мне вспыхнула с такой силой, что взгляд заволокло багровой пеленой и сорвало любые стопоры. Передо мной располагался пиршественный зал, где главным блюдом была человеческая плоть. Конечности и внутренности в глубоких глиняных мисках, обглоданные головы, как украшения и десятки клеток с еще живыми людьми, что весели прямо над столами и были свидетелями всему этому. Из гноллов тут было всего несколько особей в мантиях и порядка десяти воинов с двуручными мечами, и кровавыми татуировками по всей поверхности их тел.