Ульм, или межпросранство, большинству разумных видится серым туманом. Проходя межмировые переходы, они пересекают очень тонкую полосу этого тумана, преодолевая огромные расстояние меж мирами. С помощью специальных амулетов можно ходить по ульму, такой переход длится дольше, чем проход между мирами, идущий погружается в серый туман на более длительное время. Но такие амулеты позволяют пройти только в места известные идущему. Так ходят дракланы, в большинстве имеющие такие амулеты (не у всех дракланов они есть). Поэтому, чтоб найти мир для захвата, дракланы пользуются обычными переходами, а уж потом «ходят» туда с помощью амулета. Снежным драконам такой амулет не нужен, они сами являются как бы таким артефактом. Но и они могут «пройти только туда, где уже были, или туда, куда их „зовёт“ другой снежный дракон. Но есть те, для кого ульм видится не густым серым туманом, а как открытое пространство, чуть покрытое серой дымкой, в котором видны все миры. Они могут „зайти“ в межпространство где угодно (те, у кого есть амулет, и снежные драконы тоже могут „зайти“ где угодно, а вот выйти…) и выходят там, где хотят. Они видят окружающие миры и что в них происходит из ульма, могут ещё „высунуться“ из межпространства (хотя им самим, чтоб „посмотреть“, этого не надо), чтоб показать, мир куда идут, тем, кого ведут с собой. Такое могут только старшие боги, да и то не все, младшие боги и хранители так не могут, они привязаны к своему миру. Листик, Милисента и Лиша умели „ходить“ и „видеть“ в ульме.

Но сейчас, казалось, девочки утратили эту свою способность, вокруг вместо привычной картины множества миров, далёких и близких, чуть затуманенных серой пеленой ульма, было буйство красок! Разноцветные мазки сменяли друг друга в неистовом калейдоскопе. Мало того, что они двигались с бешеной скоростью, так они ещё и меняли цвета! Лиша растерялась, казалось, она вот-вот расплачется. Листик была не в лучшем состоянии, она тоже растерянно моргала глазами.

— Ха-ха-ха, — раздался громовой голос, — попались! Долго я за вами гонялся и наконец поймал!

— Ага! Это неизвестно кто за кем гнался и кто от нас улепётывал! — дерзко ответила Листик. Лиша, хоть как ей не было страшно, поддержала сестру:

— Это мы тебя поймали! Сейчас как ухватим за шкирку да вытянем на чистую воду!

— Лиша. На чистую воду выводят, а… — тихо начала Листик.

— Ага, я знаю, — перебила сестру рыжая малышка и, сдвинув бровки, грозно прокричала: — Выведем на солнышко!

Лиша не ограничилась своим грозным заявлением, а со всей силы ударила огнём в ту сторону, откуда, как ей казалось, раздавался этот пугающий голос. Хохот раздался снова, видно, тот, кто устроил эту ловушку, упивался своей силой и положением девочек. У Лиши потекли слёзы, но не от страха, а от обиды, и она снова из всей силы ударила огнём, чем снова вызвала издевательский хохот. Листик, внимательно слушавшая и смотревшая прищуренными глазами, совсем не в ту сторону, куда Лиша била огнём, выпустила рой ледяных стрел. И, видно, попала в цель, потому что хохот оборвался. Исчезла и круговерть красок вокруг девочек, уступив место привычной дымке ульма, расцвеченной искорками миров, чуть прикрытыми серым туманом. Недалеко от девочек отплёвывался большеголовый карлик, впрочем, карликом он уже не выглядел, достигая в высоту почти три человеческих роста.