Неожиданно до нее дошел смысл услышанного. Внутри стало холодно и жарко одновременно. И больно. И невероятно хорошо. Она не могла понять, что чувствует. Но дыхание снова застряло где-то в горле. А еще задрожали пальцы. Так сильно, что Марина даже испугалась, что теперь они будут так дрожать до самой смерти.

— Что? Что ты сказал?

— Ночью, когда ты спала, я услышал сердцебиение. Нашего ребенка. Ты беременна.

— Не может быть… Мы же всего… один раз.

Дагмар вздернул брови:

— Два.

— Да, но… Вчерашний раз даже не считается. А с прошлого… Сколько времени прошло, что уже бьется сердце? Это невозможно.

— Возможно. Дети берсеркеров развиваются быстрее. Но проводят в утробе тоже девять месяцев. Это что-то вроде вековой адаптации — чтобы не выделяться среди других людей.

Марина прижала ладони к животу. Все такой же плоский. Даже впал от всех переживаний. Никаких признаков того, что там живет новая жизнь. Но как бы это было чудесно! Настоящее волшебство и чудо.

— Как мне понять, что ты не врешь? Должно же быть доказательство?!

— Врач уже едет сюда. Возьмет анализы, а потом сделаем УЗИ.

Это все не укладывалось в голове. Слишком много информации. Слишком много событий.

— Постой-постой. Постой. Что произошло ночью? Мы… победили?

Дагмар встал со стула и скривился:

— И да, и нет. Все намного хуже, чем я думал. — Он навис над ней, пристально глядя в глаза: — Я расскажу тебе все, но лишь затем, чтобы ты поняла, насколько все серьезно, и не лезла в это.

Марина кивнула, все еще находясь в странном, полуодурманенном состоянии. Она беременна. Ждет ребенка. Крошечного малыша, чей отец сейчас пожирает ее тяжелым горячим взглядом. У нее будет маленькая, пахнущая молоком и присыпкой кроха. Это было удивительно. Слишком невероятно и волшебно, чтобы вот так просто осознать.

— Мой брат спутался с Егором Ковалевским — это тот, кто пытался тебя… из «Карамели».

Марина еще раз кивнула:

— Ты убил его.

Глаза Дагмара угрожающе сверкнули: