Ильх сжал кулаки. Надо было все-таки оставить девчонку в водах фьордов. Но он знал, что не смог бы этого сделать.

* * *

Я разложила на столе карту и восторженно застыла. Названия были выведены незнакомыми мне символами, похожими на древние руны.

Бьорн склонился рядом, положив локти на стол.

— Смотри, вот Аурольхолл, — ткнул он пальцем в белую вершину с искусно нарисованным замком. Я даже различила лестницу, что вилась от берега по склону горы! — С тех сторон — море, с четвертой — горы и ущелье. В двух днях пути на корабле от нас будет Гриндар, дальше — острова дев-воительниц, ух, злые они! А здесь фьорд, откуда тебя спасли, Нероальдафе. Это великий Горлохум, ну а вот тут — Варисфольд, где расположен замок ста хёггов.

Я осторожно погладила шершавые листы, соединенные нитью, на которых кто-то кропотливо нанес изображения и затейливые надписи.

— А что означает Нероальдафе? — вдруг спросила я.

— Не знаешь? — удивился парень. — Гнездо на скале. Совсем не так красиво, как у нас, да? Аурольхолл — Сияющая Вершина…

Гнездо на скале. Я зажмурилась на миг, потому что горло сжалось. И то, что я давила в себе все эти дни, обожгло слезами. Я склонилась ниже, делая вид, что рассматриваю картинки, а не реву, как дура. Гнездо на скале. И комната с мягким ковром, теплыми стенами и камином, в котором пляшет пламя. И мужчина, которого я учила поцелуям и непозволительным ласкам… блики света в золотых радужках, насмешка на жестких губах.

Я отчаянно, глубинно, невероятно тосковала по нему. И дело не в том, что он первый, лучший и невозможный. Дело в том — что единственный.

Вот только что мне делать с этим чувством, я совершенно не знала. Глупое и ненужное, оно не укладывалось ни в один мой план. Оно мешало, жалило, заставляло мечтать. Ждать. Звать.

Правильно сказал Сверр в тесноте моей квартирки. Любовь — плохое чувство. Оно делает мужчину уязвимым, а женщине приносит боль… и все же… я не отдала бы возможность изведать его ни за что на свете. Даже за Вирийскую премию Конфедерации, важнее которой нет в ученом мире.

— Лив, ты плачешь? — изумился мой юный напарник, когда слеза все-таки упала на бумагу. Я торопливо стерла влагу рукавом.

— Растрогалась от красоты названий, — с честным лицом соврала я. — А здесь что?

Бьорн бросился перечислять, я же уставилась на цепь снежных гор, что тянулись рядом с Аурольхоллом. Если мне не изменяет память, на которую я никогда не жаловалась, именно там находится еще одна точка, где туман почти исчез. Близко. Очень близко.

Сердце гулко ударило в ребра. Там, за туманом, моя жизнь: люди, цивилизация, Академия… Пора возвращаться.