Это нескончаемый круг, который пришлось разорвать обманом и разочарованием. Правильный поступок, кажущийся омерзительным. Порой такие необходимы.

Раньше бы я не решился.

– Спокойной ночи, Эмилия. Скоро ты проснёшься, – закрываю дверь и устало сажусь на диван.

Но и решился на такой поступок я лишь потому, что уверен в «совершенности» мира, в котором ей предстоит проснуться. Всё это – жертва, ради лучшего будущего. Может быть я и последняя мразь, но я уверен, что цена оправдана.

Порой нужно ранить свои чувства ради счастья других. Как там говорится? «Отрезать руку, чтобы выбраться из-под завала»? И плевать, что так не говорится – смысл тот же. Порой действительно нужно совершать неправильные вещи, ведь за ними последует куда больше хорошего.

Поэтому нет смысла грустить. Всё плохое, что я сейчас совершил – поправимо. И раз уж после «плохого» будет только хорошее, то почему я вообще убиваюсь по этому поводу? Временные сложности, после которых будет только хорошо – не повод самому себе устраивать ещё больше сложностей в виде скребущихся на душе кошек.

Всё плохое – поправимо, всё хорошее – навсегда. Так почему я скукурузил хлебало похлеще Генриха? Да и в конце концов – она ведь просто спит, а потом проснётся в лучшем и счастливом мире! Я даже вреда как такового ей не нанёс.

– Всё, хватит нытья! Это был правильный поступок, кусок Авенирского засранца, понял?! – бью себя по щеке, киваю, и со вздохом иду заваривать шоколад, – Надо просто отвлечься и дать жизни идти дальше. Всё будет хорошо…, – сажусь на диван, – Да, нужно отвлечься. Посмотреть, что там у Эндгеймовцев..., – включаю новости, отпиваю большой глоток горячего напитка.

Экран загорается, и стоящий в центре Валир голыми руками разрывает эльфа на две части.

– Кха-кха-кха…, – я поперхнулся и выплюнул всё обратно, – Че?!

Я, – который уже не я, а Валир, – преспокойно ходит по городу и вместе с Кхларом убивает игроков. Везде трупы, кровь, кишки и голые сиськи. Об этом, кстати, и шёл репортаж – топ-три бойни, устроенные Валиром. А всего их было три.

– Твою мать, чё ты делаешь…, – я схватился за голову, – Ой-ё-ё-ё-ё-ё…

О, а сейчас я… вернее Он, выбил голень у эльфа и насадил его на кость, кромсая все причиндалы. Почему-то именно на этом сфокусировался оператор, так что я мог прекрасно видеть, как раздробленная кость входить в паховую зону буквально на двадцать сантиметров.

– Фу, ну я и… Он мерзкий. Кто так сражается? Он… я всегда так сражался? А-а-а-аргх, сложно! Почему я путаю лица?! Мы ведь разные люди! Он – это он, а я – это… я…, – голова загудела, – Или… ну… мы же один человек. Или уже нет? Почему мне противен стиль его сражения? Потому что он так выглядит со стороны, а я… мы просто не замечали, или потому что я стал другим? Или он?.., – появлялись неприятные мысли, – А кто… а кто из нас изменился? Кто-то стал хуже? Твою мать…, – сердце забилось быстрее, – Твою мать, а кто из нас настоящий? Кто от кого теперь отличается? Я от него, или он от меня? Ну, наверное от меня, ведь с меня делался слепок. Но… сука-сука-сука!