Саша поглядела на свои руки, пытаясь представить себе картину того, что могло произойти. Выжившими женщинами могли быть только те, кого они так и не смогли отыскать.

Неизвестно, по какой причине они отошли так далеко от реки. Возможно, искали укрытие от дождя и не заметили, как забрели слишком далеко. Но почему они пошли наверх, а не вниз? Неужели они пошли навстречу мужчинам, решив, что их найти проще, чем уплывших на плотах женщин с детьми? Нельзя отбрасывать такую вероятность.

Женщины ведь не знали, что люди способны передвигаться очень быстро. Они могли подумать, что их мужчины все еще где-то в районе горы или поблизости. Скорее всего, все было именно так. Они шли вперед до тех пор, пока не встретили кочевников.

Ну а вытащить из беззащитных женщин информацию о том, куда делось племя, очень просто. Достаточно пригрозить расправой, и все готово. Всё-таки люди здесь пока еще в первую очередь заботятся только о своем благополучии.

– Что ж, – начал Борг глухим и напряженным голосом. – Раз так, значит, пора встречать гостей.

***

Эрхи был в ярости. Сейчас, сжимая судорожно кулаки, он проклинал свою былую наивность. Это надо же, ему на самом деле верилось, что старик расслабился, потерял контроль над племенем. Ведомый этими мыслями, он со своими единомышленниками попытался захватить власть, устранив всех, кто слепо подчинялся его деду.

Он и подумать не мог, что Хугун давно уже знал о его замыслах и велел присматривать за ним. Стоило ему и его людям сделать шаг в сторону, как их всех немедленно поймали и закрыли в шалаше, не давая возможности свободно передвигаться.

Люди, до этого момента стоявшие на его стороне, немедленно открестились от каких-либо связей с внуком вождя, уверяя всех вокруг, что на месте происшествия они оказались по простой случайности. При этом они плевались в его сторону, обливая грязью с ног до головы.

Эрхи не мог поверить, что те, кто еще час назад уверял его в своей преданности, так быстро повернутся к нему спиной. Его буквально трясло от подобного коварства. Мерзкие, мерзкие черви! Когда он освободится, он вырвет им языки, затем заставив их съесть. А еще выколет глаза, чтобы больше никто не мог смотреть на него с таким презрением.

От клокочущей внутри ярости он едва мог проталкивать воздух в себя. Эрхи даже не думал, по какой причине в нем настолько сильна ненависть ко всем вокруг. Он просто принимал ее, стремился наверх, искренне считая, что выше и лучше всех людей и имеет полное право на их подобострастное поклонение.

Их держали связанными несколько дней. Несмотря на свое положение, Эрхи упивался унынием и страхом людей, которые не так давно предали его.