К вечеру немногие приглашенные на обед гости успели разъехаться, а я вновь направляюсь в кабинет, но на этот раз совсем с другим настроем. Всё будет хорошо. Всё обязательно будет хорошо!

Замираю на пороге. В кабинете отчетливо ощущается чьё-то присутствие. Густую тьму ранней ночи ничто не разбавляет — кто-то задернул тяжёлые шторы и свет луны, отражённый от снега не может пробиться через окно. Наверно, стоило бы позвать Бри, крикнуть, сделать что-то разумное. Но вместо этого я закрываю дверь за своей спиной, проворачиваю ключ и вешаю Щит на всю комнату, максимальный, на который способен. Чтобы никто не посмел помешать. Надоело. И вот тогда из мглы теней наконец раздается столь долгожданный голос:

— Привет, малыш…

Даааа! Предчувствия меня не обманули. Брат здесь! Он нарушил собственное слово, он всё же пришёл. Меня захлёстывает такой радостью, что я на одних инстинктах отыскиваю его во мраке и буквально врываюсь в объятья. Οн ловит меня, зарывается носом в волосы, и я самый счастливый инкуб на свете. Так хорошо, спокойно, так правильно и нужно, так сильно мне его не хватало, что я совсем не осознаю, как сам тянусь за поцелуем, как привстаю на цыпочки и обвиваю его шею руками. Его губы тут же накрывают мой рот, язык скользит, выманивая стон, прерывая дыхание и заставляя повиснуть на его крепких плечах. Моё наваждение, мой наркотик…

— Ты здесь…

Он сжимает меня сильнее и следующее, что я осознаю, что уже сижу на столе, а Иллири расположился между моих ног и продолжает целовать, всё настойчивее, всё глубже. Его руки прижимают меня крепко, почти до хруста в костях, но в какой-то миг хватка ослабевает, только для того, чтобы Иллири мог распутать завязки с парадного сюртука и сорвать лишнюю преграду между нами. Но мне этого мало, и я хочу почувствовать его кожу под пальцами! Нетерпеливо дергаю ремни на его обмундировании, и он со смешком мне помогает, расстёгивает китель и скидывает его на пол. Это экстаз! Кожа к коже, жар к жару! И только медальон на его груди немного царапается, но это не имеет значения. Не могу остановиться и скольжу, скольжу руками по крепкой спине, по плечам, по талии, спускаюсь всё ниже, пока ладони сами собой не ложатся на две крепкие округлости, сжимают их, придвигая желанное тело ближе… Стон Иллири вызывает целую бурю радости. Да! Так хорошо, почти…

Это «почти» не даёт покоя и брату, и он, не прерывая нового, неистового поцелуя тянется к моей ширинке, как вдруг его рука останавливается, будто в нерешительности, а сам Иллири замирает и мне не нужно видеть его лицо в деталях, мне хватает лишь приглушенного блеска тёмной бездны, в которую превратились его глаза, чтобы понять, что он чего-то ждёт. Может быть того, что я опять его остановлю, скажу «нет», всё испорчу, сбегу, наговорю гадостей, но не дамся? Или наоборот, прошепчу «да», толкнусь навстречу? Но и я молчу и не двигаюсь. Несколько долгих секунд Иллири всё ещё смотрит на меня, но потом его мышцы каменеют, а эмоциональный фон словно покрывается инеем. Οн отстраняется и, кажется, снова готов молча уйти. Но на этот раз, возможно, действительно навсегда. Ну, уж нет!