Эрик старался врать складно, но понимал, что нужно еще отработать версию, все равно придется не раз пересказывать и Фризу, и Кроули. Так-то все сходится, кроме одного: магия у Инигмы исчезла явно не от столкновения с защитой. Может, все списать на волю богини или на волю случая?

Фрайберг усмехнулся. Он так и слышал в голове голос Фриза: «Э, нет, гер Клаус, случайностей не бывает. Не встреть ты банкира возле храма, а приди он к тебе домой, ты бы все равно поперся первым делом не ко мне в участок, а к Варне. Такая уж у тебя натура пытливая. Сам желаешь до всего докопаться. Не сходится этот моментик. Как мертвячка потеряла магию? Что ты с ней такое сотворил?..»

– Кстати, благочестивую Ирму отпустили, – не к месту произнес Ле’Ройс на выходе из дома, а Эрик резко обернулся к приятелю.

Голова закружилась, и он едва устоял на ногах.

– Как это «отпустили»?!

– Нет доказательств. Трое прихожан, которых полиции удалось разговорить, включая Брунквиста, указали на Варну. Свидания в молельне назначала она, девушек тоже она подбирала. Жрица все отрицает, дескать, никаких указаний не давала, а все намеки на особое лечение и услуги – наговор завистников. Так что за сводничество будут судить Варну, за убийства – Инигму, – терпеливо объяснил Ле’Ройс и открыл дверцу мобиля.

– Как же пожертвования? – Эрик устроился на пассажирском сиденье, внимательно слушая друга.

– Пожертвования – дело добровольное, – вздохнул Ле’Ройс. – Меня ведь тоже никто не принуждал Ирму благодарить за знакомство с Фионой. Так, намеками все говорилось, но я и сам был не прочь…

Вскоре мобиль затормозил возле солидного кирпичного дома с боковой пристройкой, отведенной под мастерскую, и разговор пришлось прекратить. Фрайберг попрощался с приятелем и покинул теплый салон.

Злой ветер растрепал волосы, и те нещадно хлестали по лицу. Котелок Эрик забыл в доме Фриза, а может, оставил в молельне. Дома он первым делом сбросил с себя одежду и направился в душевую. Просторная комната вскоре наполнилась густым паром. Горячая вода и кусок хвойного мыла смыли грязь и усталость. Повернув вентиль, Эрик какое-то время стоял, прислонившись спиной к теплому дереву, и вдыхал терпкий аромат. И предвкушал, как разгоряченная кожа коснется прохладной простыни, а он забудет произошедшее с ним как страшный сон. Но, подойдя к зеркалу, замер, разглядывая знак поцелуя смерти. Рубцы затянулись, но оставили розовую отметку. Но не она напугала мастера магической механики. Кожа на плечах и руках покрылась чернильной паутиной, которая неотвратимо напоминала о событиях прошлого вечера.