Вот теперь пришло время Фаэсу ронять челюсть вниз.

А что? Только мне сегодня удивляться? Только ему можно заставлять меня смущаться при всем честном народе? Имидж свой расшатывать и подмачивать репутацию? Пусть-ка получает сторицей. Ведь ему намного хуже, чем мне: у него сейчас лицо открыто, так что все присутствующие имеют возможность полюбоваться, как он забавно хватает ртом воздух. И могут слышать, как медленно и постепенно зарождаются среди его людей первые понимающие смешки.

– Ну, Фантом… – наконец вернул себе дар речи эрдал.

– Да, я знаю, – притворно вздохнула я, чувствуя, как внутри разливается тепло от мысли, что и здесь у меня неожиданно появились друзья. – Дарн уже раза три в подробностях описал все мои достоинства и так же прочувствованно, как ты сейчас, сообщил о моих светских манерах. Хвалил, само собой. Долго так, выразительно. Веришь?

Кто-то из рейзеров все-таки не выдержал и громко заржал.

– Вот, – тут же ткнула я пальцем в весельчака. – Он уже знает, о чем речь. Сам, думается, испытал. Впрочем, ты, наверное, тоже успел приобщиться к чуду, потому что знаешь, Фаэс, этот милый и душевный кварт так много о тебе рассказывал… так красиво выражался и так обстоятельно расписывал, как, чем, в какие места и как долго будет тебя… кхм, любить, когда увидит… что я, честное слово, проникся. А проникнувшись, тут же понял, что никогда не стану мешать вашей давней, крепкой, настоящей мужской дружбе. О которой, я думаю, когда-нибудь сложат целую легенду.

На какое-то мгновение вокруг нас воцарилась такая тишина, что было слышно, как резвятся под землей дождевые черви. Но потом наконец на воротах грохнуло.

Ржали все: от караульных до показавшихся на стенах мальчишек, от пришедших вместе с эрдалом норцев до местных знатоков, у которых широкая душа Горлопана и его манера общаться давно уже стала притчей во языцах. Потом, припомнив наш последний визит и мои словесные пируэты касательно кузнеца, начали посмеиваться и оборотни. А следом за ними позволили себе сдержанные усмешки даже Тени.

Наконец Фаэс звучно сплюнул, сердито покосился на подчиненных, но понял, что бесполезно сейчас требовать от них дисциплины, и обреченно махнул рукой:

– Да чтоб тебя, Фантом!

И решительно развернулся к нам тылом. На что мне оставалось только укоризненно покачать головой и грустно обронить в пустоту:

– Вот так всегда: веришь человеку, веришь, а он потом тебе свинью на коне подкладывает. Как тебе не стыдно, Фаэс? Ну скажи: разве я заслужил такое великолепное зрелище? И разве заслужили мы все такую огромную честь – всю дорогу до трактира любоваться твоей широкой, могучей, мускулистой, крепкой и очень мозолистой… спиной?