Нарман ничего не успел ответить – в дверь кабинета торопливо постучали. Вскоре стало известно, что Вильет оступилась на лестнице и упала вниз, сильно при этом пострадав.

Подойдя к лежащей на полу матери, Эрион присел и прикоснулся пальцами к белоснежной шее. Пульс был слабым.

– Она жива? – спросил стоящий рядом Нарман, выжидающе глядя на сына.

Эрион поднял голову и кивнул. Собравшиеся вокруг слуги зашептались. В их голосах Эрион отчетливо слышал возбуждение и совершенно не скрываемое разочарование. Кажется, его мать сильно надоела всем этим людям. Младший Харт был убежден, что мать не просто так упала.

– Позовите лекаря, – приказал Нарман.

В отличие от сына, который все-таки ощутил легкое облегчение, старший Харт лишь поморщился от досады. Если бы Вильет погибла, она этим избавила бы его от головной боли. Никакой любви или привязанности к этой женщине он не испытывал. А в свете последних событий и вовсе не знал, что с ней делать.

Примчавшийся лекарь быстро обследовал леди и вынес вердикт, что жить будет. Пострадавшую перенесли в ее комнату и приставили сиделку, которая должна была следить за состоянием госпожи и давать в определенное время прописанные лекарем пилюли.

Спустя пару дней Вильет пришла в сознание. Однако вскоре стало ясно, что от удара она сильно повредилась головой. Проще говоря, падение не прошло бесследно, и даже лучшие алхимические пилюли не помогли справиться с травмой головного мозга.

Леди Вильет утратила разум.

Она не разговаривала, не понимала, что происходит вокруг, могла часами неподвижно сидеть, уставившись в одну точку. За ней требовался постоянный уход.

Лекарь, проверив ее еще раз, лишь развел руками. Он сделал все, что мог. Никаких повреждений он не видит.

Нарман, выслушав ответ, кивнул. После того как лекарь покинул кабинет, старший Харт взглянул на сына. Эрион смотрел на отца задумчивым взглядом.

– Мы сделали все, что могли? – спросил младший Харт.

– Да, – ответил Нарман.

Эрион качнул головой и встал.

– Тогда я пойду.

– Ступай.

Эрион вышел за дверь и устремился прочь из дома. Он знал, что отец солгал ему, но не стал ничего делать. Это было жестоко с их стороны, бесчеловечно, но он готов был принять этот грех на свою душу.

***