— Ладно, иди.

Ламме поклонился.

— Кстати, — остановил его солдат, — а что ты скажешь трактирщику? Почему я тебя отпустил?

— Так, я дал вам пол талера, экселенц, из тех денег, что прятал на черный день, и еще пол талера у меня осталось, чтобы рассчитаться с долгами.

Солдат кивнул, Сыч кивнул, и еще раз поклонился, и пошел.

— Сыч, — опять окликнул его Волков.

— Да, экселенц.

— Постирай одежду.

— Сделаю, экселенц.

Солдат смотрел в след уходящему Фрицу Ламме и мысленно прощался со своим полуталером, на всякий случай. Хотя надеялся, что этот ловкий малый ему послужит. Потом он встал, подошел к удивленным стражниками сказал:

— Никому о нем ни слова, сболтнете, голову сниму.

— Да, господин, — почти хором ответили стражники.

— Ни слова… — солдат погрозил им пальцем.

Солдат мылся и опять думал о Ламме:

«Если он не врал, он не сбежит, если не сбежит, то я поймаю ла Реньи. А если сбежит, то будет жалко деньги. Хотя, я готов их пожертвовать. Только бы увидеть лицо прекрасной Ядвиги когда я поволоку певчишку на виселицу».

— Люблю я это место, — сообщил Еган, когда они въезжали в замок фрау Анны.

— Ты мне бригантину почистил? — напомнил ему солдат.

— Забыл, завтра почищу.

— И рубахи чистой ни одной нет больше.