Аббат положил руку на голову солдату и заглянул ему в глаза:

— Бессонница?

— Да, не спал этой ночью.

— И лицо серое, плохо едите, плохо спите, тяжелые мысли.

— Ну, бывает, что и хорошо ем.

— Что с вами? Говорите.

— Да не знаю, устал. Кажется, врагов многовато. Кажется, что все против меня, и мужчины, и… В общем, все.

— И женщины? — спросил аббат.

Волков молчал.

— Как же я не подумал, — продолжал аббат. — Ведь вы еще не старик, но тут даже святая церковь ничем не поможет. Только молитвы. Но с молитвами, как я вижу, у вас не складывается.

— Не складывается. Молился я обычно, только перед схваткой.

— Тогда крепитесь.

— Я креплюсь, — солдат встал.

— Идите и имейте ввиду, что я всегда найду для вас время. Так что приезжайте. А сейчас идите, поешьте, а то свалитесь с коня. И помните, в нашем графстве у вас есть не только враги.

Толи хорошая утренняя еда, толи пара добрых слов аббата, но что-то заметно улучшило состояние солдата. Ночью казалось, что все выгорело изнутри, что весь мир против него, а утром казалось, что уже, вроде, и не весь. И даже солнце пару раз выглянуло из-за туч. Еган оседлала лошадей, и они двинулись по дороге на Малую Рютте. И, тут, как обычно, пошел дождь.

— Нет, не будет урожая, не будет, — рассуждал Еган. — Даже рожь с такими дождями не поднимется.

Волков молчал, он хотел спать. И только дождь не давал ему заснуть в седле. А на подъезде к замку барона мелкий нужный дождь перешел в бодрый ливень. В замок, они въезжали полностью промокшие.

— Господин, — окликнул его стражник и протянул два болта для арбалета. — Поутру кузнец принес.

Болты были великолепны. Черные каленые жала чуть торчали из серебряных крыльев, отшлифованных до зеркального блеска. Баланс болта был соблюден идеально. Перья ровные, и даже древки дерева были отшлифованы.