— Хватит скулить, — сухо ответил солдат.

— Здесь вешать? — спросил сержант.

— Нет, в Рютте, на площади, чтобы все видели.

— Так там еще висят двое.

— Ничего, и на этого место найдешь.

— Господин, — продолжат выть дезертир, валялся в грязи, у ног лошади Волкова, пытался даже поцеловать сапог. — Умоляю, не казните, рабом вашим буду.

— Мне рабы не нужны. И хватит скулить, жил, как крыса, так хоть умри, как человек, — произнес Волков и поехал в замок.

Ехал и с удивлением смотрел, как мужики тащат дезертира. Им и стража была без надобности, они бы и без сержанта его повесили. «А народец-то озверел, опасный стал, — думал Волков, глядя на местных. — Сейчас его лучше не злить, замордован в конец ворьем и дождями, неровен час, за вилы возьмется, как сержант говорил». Случись такое, Волков бы не удивился.

В замке, как только он приехал, к нему подошел Крутец, стоял жал, пока солдат слезет с коня и обратит на него внимание.

— Ну что вы мнетесь, говорите, — произнес Волков, разминая ноги.

— Понимаете, — начал молодой управляющий, — у нас трактир переполнен.

— Знаю, и что?

— И в харчевне в малой Рютте народ на полу спит.

— Видел.

— А люди в феод все прибывают.

— И что я с этим должен делать?

— С этим ничего вам делать не нужно, только вот пришлые стали занимать пустые дома. Я пытался с ними говорить — так слушать ничего не хотят. Еще и лаются.

— Вы пытались брать с них деньги?

— Пытался. Но не для себя, в казну барона хотел брать, — сразу предвосхитил лишние вопросы Крутец. — Так вот ни кто не хочет платить, хотя юридически все эти дома собственность барона.