* * *

Утром, едва светать начало, Агнес целовала руку господина, провожала его до ворот. Кавалер и люди его уезжали, забрав из дома все оружие, кроме пушек, что стояли на дворе. Девушка обещала в его отсутствие блюсти дом и пушки и не бедокурить. Она, вроде, и грустила, что господин уезжает, но тут же радовалась тому, что снова остается одна за хозяйку в большом и красивом доме.

Когда Игнатий запер ворота, она вернулась в дом, села у камина за стол, поставила перед собой шкатулку и открыла ее. Там лежали всего две вещи, два флакона. Один красивый: то было зелье возбуждения, то зелье, что у мужей порождает страсть. И второй флакон, флакон кривой, из плохого стекла. То было зелье затмения, то зелье, что у человека отбивает память. Так отбивает, что не может он вспомнить, что с ним было вчера вечером и днем. Совсем не может.

Агнес не могла решить, что ей делать дальше. Очень девушке хотелось нанести визит книготорговцу Удо Люббелю. Много, много было у нее к нему вопросов. Но вот денег у девушки осталось совсем мало. Только один золотой гульден и один талер, а остальное она потратила на еду и питье для господина и его людей.

Агнес посидела немного, подумала, как быть ей и, решив, крикнула:

— Собака, горбунья, рваная морда, все сюда идите.

Ута, Зельда и Игнатий тут же пришли, встали у стола и слушали ее.

— Завтра поутру выезжаем. Карета и лошади что бы готовы были к рассвету. Еду в дорогу надо взять. И одежду мне лучшую с чулками и рубахами. Собирайтесь, за деньгами едем, на заработки.