Похоже, не только мне в голову пришли подобные мысли, Полина справилась с минутной слабостью и веско заметила:

– Вам не выстоять против мощи Холодного Предела.

Ярл Олсон не стал с ней спорить, проявив удивительную покладистость.

– Ты права. Мне помогли. И очень сильно. В том числе захватить и привезти сюда вас обоих. Но не ждите, что я назову имя благодетеля. Я не настолько глуп. Я долгие годы оказывал ему различные услуги, помогал всем, чем только можно. И вот сегодня он со мной расплатился по полной, доставив сюда двух отпрысков князя. К тому же очень скоро это станет абсолютно неважным. Великому роду Строгановых конец, вас никто не спасет.

На лакированной столешнице появилась камера на штативе, направленная прямиком на стулья с капельницами. Старый маг чуть повозился с техникой.

– Отлично. Работает, – он повернулся к нам, подошел ближе и провел какие-то манипуляции с медицинским оборудованием, комментируя свои действия: – Увеличение дозы блокиратора и дополнительная химическая добавка с повышением доли концентрации.

Я почти сразу почувствовал результат его возни. По венам побежал раскаленный металл, наполняя тело дикой болью.

Самое страшное, что этот урод, пока творил все это, оставался абсолютно бесстрастен, как будто не живых людей мучил, а обращался с бездушными манекенами.

Глава клана Олсон встал посреди комнаты и начал вещать, неотрывно глядя в объектив записывающей камеры.

Он трындел о справедливом воздаянии, каре, неотвратимом правосудии и еще о многих вещах, о которых так любят вспоминать крепко обиженные люди.

Не знаю, при других обстоятельствах я бы скорее всего его пожалел и полностью поддержал план возмездия. Вот только проблема в том, что в качестве сакральной жертвы для священной мести выступали мы с Полиной, а это уже не очень приятно.

Закончив говорить, все так же сохраняя на лице маску отстраненности, норвежец еще больше подкрутил дозатор, до предела открывая пропускной клапан капельницы.

Тонкий ручеек боли превратился в полноводную бурлящую реку, с грохотом скатывающуюся по горному ущелью.

Пытка стала нестерпимой.

Мы с Полиной закричали одновременно, уже не в силах выдержать воздействие раскаленного металла, бегущего по венам, проникающего все глубже и своим касанием убивающего даже намек на мысль о сопротивлении.

Удостоверившись, что все идет как надо, и очевидно не желая слушать дикие вопли, мучитель небрежно обмахнул ладони белоснежным платком и вышел за дверь, оставив нас умирать наедине.

Трудно сказать, сколько именно длились наши страдания. Лично я потерял счет времени сразу.