— Дианка, ты мусор вынесла? — резкий голос матери заставил меня вздрогнуть. Она только зашла в дом, а уже крик до потолка. Со вздохом я отложила учебник в сторону.

— Нет, мама, — негромко ответила, зная, что у нас в квартире слышимость отличная, — сейчас схожу.

Дверь в комнату распахнулась. В проёме появилась моя родительница, готовая рвать и метать. Мой взгляд зацепился за её шевелюру: опять обесцветилась, да так, что короткий волос соломой стоял. Но я смолчала. Маме замечаний лучше не делать, себе дороже. Такого выслушаю, что мало не покажется.

— Опять ты тут сидишь со своей макулатурой, — зашипела она, глядя на мои раскрытые учебники и конспекты, — поступила на мазюкалку, так будь добра, не виси на моей шее дармоедом.

— У меня сессия, мам, — виновато прошептала я. — Она всего две недели длится.

— Сессия-пуссесия у неё! — мама стала только злее: в её ярких зелёных глазах разгорался недобрый красный огонёк, который очень жирно намекал, что мне сейчас лучше закрыть рот и молчать. — Я говорила тебе: учёба — это пустая трата времени. Ты принцессой себя возомнила?! Думаешь, я позволю тебе на кровати с книжонками своими валяться. Вкалывать нужно! Зарплату матери носить, а не дармоедкой на шее моей паразитировать. Хотела ты учиться, так сколько хороших денежных специальностей, тот же бухгалтер, продавец, парикмахер на худой конец. Вон дочка тёть Клавы маникюры всем делает и людям, и нелюдям. И при деньгах, и жених на машине. А ты!

— А я мазюкалка, — выдохнула я, спрятав взгляд.

— Коза ты бестолковая, — прорычала маманя, — вся в папашу. Где его носит?

Я пожала плечами. Глупый вопрос: у дружков где, или по гаражам шарится. Да где угодно, а бы не дома. Придёт пьяный и всё ему по барабану.

— Домой пришла, он был? — прошипела мать.

Я снова покачала головой. Страшно было лишний раз голос подать.

— Что ты как болванчик. Почти двадцать лет девке, а отрастила только зад: мозгов как не было, так и нет. Пошла мусор выносить. Бестолочь ленивая.

Проскочив мимо матери, я рванула на кухню. Сейчас мне лучше всего было бы скрыться с её глаз долой.

Мусорный пакет оказался перевёрнутым. Отец бутылки чистые искал. Развернув полиэтилен, принялась, не глядя, закидывать в него пустые пачки, обвёртки, картофельные очистки. Гневное сопение матери за спиной меня здорово мотивировало. В ярости она в прямом смысле теряла человеческое лицо. Я уж молчу о её самообладании.

А увидеть сейчас злобную козу во плоти мне не улыбалось.

Наш род причислялся к сатирам. Не самые мы благородные нелюди.

Отец мой так и вовсе чистокровный сатир. А по сути козёл-козлом. Всё, что делает, только пьёт да на баяне играет. Ни дня не отработал. В чём-то я маму понимала и оттого не перечила. Она тащила семью на себе.