Лестница вилась и вилась наверх, перемежаясь круглыми площадками, уходившими в глубь дворца широкими коридорами. Несколько раз мы переходили по мосткам от одной площадки до другой, и тогда я старалась не смотреть вниз: лестницу создали по принципу гигантского колодца, и, если опустить взгляд, тебе открывался вид на всё, что ты оставил позади. С каждой минутой идти было тяжелее – я уже не столько держалась за руку Лода, сколько висла на ней, – но просить Фрайндина сбавить темп было опасно и подозрительно. Так что я просто глотала ртом воздух, пытаясь нормализовать дыхание, и заставляла себя переставлять ноги, машинально считая ступеньки.

На пятьсот тридцать второй мы поднялись на очередную площадку, и я поняла, что лестничный колодец смыкается куполом чуть выше наших голов.

Дальше подниматься было некуда.

Фрайндин повёл нас прямо, плавным изгибом светлого арочного коридора, мимо редких дверей – невысоких, полукруглых, из дерева гладкого, словно шёлк. У одной из них в итоге мы и остановились.

– Никаких ошейников. Думаю, вы сами понимаете причину, – тихо произнёс Фрайндин, прежде чем протянуть ладонь к ручке, тоже выточенной из дерева. – Если ошейник окажется на ней, если он делает что-то с сознанием пленников… после никто из светлых не поверит тому, что увидит в этом сознании.

– Мы понимаем, – откликнулся невидимый Лод. – Надеюсь только, что она не сделает некую глупость.

– Нет. Даже если поймёт, что её загнали в угол, с собой она не покончит, и на чужой меч не кинется. Я думал, что знаю её, но если всё правда… выходит, что она умна, хитра и изворотлива, любит себя, и самоубийственные поступки ей не свойственны. А угрозы для нас она не представляет ни малейшей.

– Согласен.

Больше слов не было. Эльф просто толкнул дверь от себя. Без стука.

Позволив мне увидеть ту, из-за кого погибли сотни и могли погибнуть тысячи.

Она сидела у окна, расчёсывая локоны, струившиеся по её плечам нитями солнечной пряжи. В простом зелёном платье – и зо́лотом, в тон её волос, на этом платье выткали гербовые лилии. Когда дверь отворилась, эльфийка обернулась, и лазурь её глаз словно стала ярче от удивления.

– Тэлья Фрайндин? – Леттэ Авэндилль из рода Эльскиар торопливо отложила гребень на туалетный столик. Встав с кресла, присела в реверансе, но не опустила настороженного взгляда. – Чем я обязана тому, что вы почтили меня своим визитом в столь поздний час?

Она и сейчас казалась не старше девятнадцати. Ей должно быть уже тридцать семь, а выглядит девочкой, такой милой, такой невинной…

Ядовитые цветы часто выглядят безобидными в своей хрупкой красоте.