Что ж, все лучше банальных пальм.

— Зачем мы здесь? — осведомилась Ева устало.

Вместо ответа убийца стряхнул сигарный пепел прямо на садовую дорожку. Махнув кому-то рукой, негромко окликнул:

— Али!

Обернулись сразу несколько сиятельных персон, беседовавших среди деревьев или ворковавших в каменных ротондах, увитых синим плющом. Но обращение было адресовано девушке, которая любовалась на рыбок в круглом пруду чуть впереди.

Быстро подобрав юбку длинного платья, интриговавшего глубоким вырезом на корсаже, девушка направилась к ним. По ее пружинистой походке становилось ясно — побежать ей не дают лишь правила приличия.

— Тоже решил прогуляться, па? — приблизившись, незнакомка сверкнула лучезарной улыбкой и белизной мелких зубок в обрамлении некрашеных губ. Обратила юное, очень симпатичное лицо к Еве — и тут же смущенно откинула за спину темный локон, выбившийся из прически. — О… лиоретта.

Такую прическу (четыре тонкие косички, сплетенные на затылке, удерживая распущенные волосы) за сегодняшний вечер Ева видела не раз. А ранее видела в подвалах Кмитсвера — у Айрес. Логично, что придворные дамы следовали моде, заданной королевой; но Еве почему-то стало легче от мысли, что больше никто не будет брать пример с Айрес Тибель.

Еще она видела такие же глаза, похожие на осколки сапфира. У того, на чью руку сейчас опиралась ее рука.

Только его глаза не светились такой невинностью.

— Знакомьтесь, лиоретта. Аларена, моя дочь, — сказал господин Дэйлион. — Слыхали б вы, как она поет.

— Я польщена, лиоретта.

Судя по восторженному взгляду, которым девушка сверлила ее лицо, это была не просто учтивая фигура речи. Конечно, теперь любой керфианец почтет за честь быть представленным деве из пророчества Лоурэн — и будущей королеве.

От осознания, насколько жестоко они обмануты, Еве иногда хотелось истерически расхохотаться.

— Хотя, возможно, лиоретта дала бы твоим способностям более строгую оценку, — продолжил убийца. — Лиоретта у нас тоже музицирует.

— Почла бы за честь спеть для вас, — мечтательно выдохнула Аларена.

— Может, даже удосужится как-нибудь тебя послушать. Ей вроде тоже нравятся твои любимые пьески… те, которые писал наш знакомый Тибель. Правда, лиоретта?

Ева едва удержалась от того, чтобы зажмуриться.

Так прогнать неуместные воспоминания было бы проще.

— Было бы интересно, — глухо подтвердила она.