Лишившись воздуха, девушка рухнула на колени и тут же схватилась плохо слушавшимися руками за горло. Она пыталась просунуть непослушные пальцы под ремень и таким образом задержать удушение, но у нее мало что получалось. Брюс возвышался над ней, как скала. Его бесстрастное лицо вновь стало невероятно бледным, или же девушке это всего лишь показалось и лунный свет придал ему такой вид.

Тем не менее ей вдруг послышалось, что с губ мужчины сорвался стон: «Вик…»

Выпученными, как у рыбы, глазами, пытаясь сделать вдох, Виктория также силилась понять, слышалось ли ей или же из приоткрытого рта мужчины и вправду доносился звук.

– Вик… – вновь услышала она, но все ее силы уходили на борьбу с ремнем за глоток воздуха, и вскоре она уже перестала придавать значение всему остальному.

– Вик… я не могу… сопротивляться… ему… – еле слышно выдавил из себя Брюс, – прости…

Но эти слова остались неуслышанными Викторией, начавшей проваливаться в небытие. В глазах потемнело, в ушах стоял звон, а ощущение собственного тела вдруг куда-то пропало. Ватные руки сделались и вовсе неуправляемыми и вскоре опустились. Лишь гулкий ритм сердца отдавался у нее в ушах и висках, тогда как все остальное попросту перестало существовать.

«Это просто сон… – подумала Виктория и сама удивилась четкости своих мыслей, – это все не по-настоящему». Перед ее мысленным взором пронеслись некоторые воспоминания из ее собственной жизни: ласковое лицо матери, добрая улыбка отца, ее первый день в школе, первая любовь в университете, голубые, как озера, глаза Кирилла. Все это было так давно, словно в другой жизни. Дорогие ей люди, места, где она побывала, ощущения, которые довелось пережить казались сном. Все это вдруг завертелось, закружилось, унося девушку с собой, но ярче всех неожиданно выступило лицо женщины, показавшейся Виктории знакомой. Она вроде бы знала ее, но не могла вспомнить где и при каких обстоятельствах встретилась с ней. Женщина смотрела на Вику и улыбалась. От ее улыбки на душе у Виктории сделалось хорошо и спокойно. Темные глаза с сеточкой морщин под ними с любовью глядели на Вику, а рот приоткрылся в улыбке. Женщина засмеялась и приложила руку к своему животу, словно он у нее заболел, но при этом лицо ее оставалось счастливым. Губы ее зашевелились, но Вика не могла разобрать слов, как ни старалась. Вдруг краски начали блекнуть, размывая лицо женщины и унося с собой все воспоминания Виктории, стирая их, словно тех никогда и не существовало. Последнее, что увидела девушка, это губы женщины, продолжавшей говорить что-то. Поняв наконец, что она все это время силилась сообщить, Виктория резко открыла глаза.