Мы снова забрались на лошадь и двинулись через лес к месту нашей неудавшейся стоянки.

— Инь, а почему ты сказала, что Арано-козел? — задумчиво спросил Ян.

— А он не козел? — хмыкнула я.

— Хм, а знаешь, если про поведение речь, то да, похож, — задумчиво ответил Ян поправляя поводья, — хочет съесть всю траву вокруг.

До места старой стоянки мы добрались меньше чем за полсуток, загнав бедную лошадь. Примерно в пятистах метрах от стоянки она легла на тропинку и уже не встала. Ян даже не стал ее понукать.

— Может отойдет еще, — неуверенно сказал он, снимая с нее повод, — дышит ровно, и даже не в мыле.

— Жалко лошадку, — я осторожно погладила лошадь по голове между ушей, — дышит вроде.

— Жалко, — согласился он, — вот только убегать верхом на лошади быстрей и удобнее, чем пешком по лесу. Если бы не она мы бы все еще шли.

— Ты прав, — снова вздохнула я с жалостью глядя на темно рыжие уши.

— У меня рука не поднимается ее убить, — сказал он положив руку на клинок, — но придется.

— Нет! Ты что! Разве можно! — я не могла поверить своим ушам, — она же живая!

— Инь, мы ее загнали, понимаешь, а загнанные лошади не выживают. Она умрет чуть позже, но очень сильно мучаясь. Или останется совсем слабой.

Я схватилась за голову и повторила,

— Она же живая, нельзя ее убивать. Она не виновата в том, что мы ее загнали. Пусть будет слабой, зато живой.

Умом я понимала, что он прав и что он говорит правду: загнанная лошадь не проживет долго. Но эмоции бунтовали. Я представила, что он подойдет к ней и проведет лезвием по золотистой шкуре, а потом мы пойдем прочь, потому, что смотреть как вытекает жизнь из живого существа, моральных сил не хватит. А потом на запах крови слетятся-сползуться-сбегутся поедатели падали. И будет у них над горной тропинкой пир.

Меня передернуло.

— Она ведь еще живая, — повторила я.

Ян убрал руку от рукоятки клинка.

— Иногда милосердие оказывается во вред, — он развернулся и пошел к месту стоянки.

Я поплелась за ним следом ощущая непонятное чувство вины. За свою излишнюю гуманность. За жалостливость которая, он был прав, во вред. Когда мы отошли метров на триста сзади раздался шум, я обернулась. Лошадь, отряхнувшись стала на ноги и развернувшись уныло побрела в сторону откуда мы приехали.