– Нет, – почему-то смущаясь, ответила я. – Догадалась.

– Его подчиненные и за двадцать лет службы не могут догадаться, а ты за пару недель его раскусила, притом большую часть времени провалявшись в коме. Поразительно!

– Значит, он всё-таки от меня узнал про Ланэтрину и Ревая...

– Мира, твоей вины в этом нет. Сколько бы Ревай от него мысли ни прятал, он когда-нибудь должен был проколоться. Это случилось бы рано или поздно, так что не упрекай себя, это ни к чему хорошему не приведет. И, если быть честным, Ревай в чем-то сам виноват: я давно предлагал ему перебраться к нам, но он до последнего отказывался, говорил, что в закрытом помещении вряд ли сможет помочь людям. В какой-то степени он оказался прав. Если бы не он и Ланэт, то ты бы не оказалась сейчас в безопасности.

– Относительной безопасности, – поправила я. – Значит, Велиар, Лилит и ты получили способности по наследству…

– Да, – нахмурился мужчина.

– Ну, с Велиаром понятно, с Лилит тоже более-менее, а как быть с тобой?

Славдий помрачнел. Видимо, эта тема была для него болезненной.

– Если ты хочешь узнать, какой силой я обладаю, то могу тебя разочаровать: в данный момент – никакой.

– Как это понимать?

Он внимательно посмотрел на меня.

– Видишь на мне многочисленные шрамы?

– Да, – осторожно ответила я.

– Они появились благодаря множеству экспериментов, проведенных на мне моим же отцом.

Я не верила своим ушам.

– Так как долгое время я был единственным сыном Астара и, видимо, нежеланным, он всеми доступными и недоступными средствами пытался забрать у меня то, чем меня наградила природа и, в частности, он сам. Я с малых лет проводил много времени в его лабораториях: он изучал меня, проводил эксперименты и исследования по блокированию, истреблению и, в конечном итоге, полному уничтожению моих способностей.

Я была поражена настолько, что не могла проронить ни звука. Слова сочувствия в данный момент были неуместны, поэтому я просто молчала.

– Не надо, не жалей меня. С тех пор прошло огромное количество времени, и я уже практически все забыл. И, в какой-то степени, его простил.

– Но для чего ему это было нужно?

– Я сам всю жизнь задаюсь этим вопросом. Но помню, что все началось после смерти моей матери. Он стал безумным, неуправляемым, замкнутым, озлобленным, а после, начав с меня, стал изменять мир.