С белым от страха лицом к нам неслась Джослин, выкрикивая на ходу:
— Валентин, не надо! Это Люк! Он же тебе как брат!
Валентин рывком привлек Джослин к себе и упер острие кинжала в ее горло. Я бросил оружие, не желая рисковать ее жизнью. Валентин прочел все по моим глазам.
— Она тебе всегда нравилась! — зашипел он. — А теперь вы вдвоем организовали заговор против Круга… Ну, ничего! Вы будете жалеть об этом до конца своих дней!
Валентин сорвал медальон с шеи Джослин и швырнул им в меня. Серебряная цепочка обожгла кожу. Я с криком упал навзничь, а Валентин скрылся в толпе, волоча Джослин за собой. Весь опаленный, с кровоточащей раной, я попытался догнать их. Куда там! Валентин быстро лавировал между дерущимися и убитыми.
Я кое-как выбрался на улицу. В небе висела луна. Большой зал ангела горел ярким пламенем, от которого стало светло как днем. Видно было очень далеко: по траве в сторону дороги, идущей вдоль набережной реки, бежали люди. В конце концов там я и нашел Джослин. Валентин исчез, бросив ее одну. Джослин страшно боялась за сына, но не знала, как попасть домой.
Я помог ей найти лошадь, и она поскакала в усадьбу. Я помчался следом в обличье волка.
Волк бегает быстро, но отдохнувшая лошадь еще быстрее. Я сильно отстал, и Джослин добралась до дома первой. Уже на подступах к усадьбе я понял, что случилась беда: повеяло гарью, к которой примешивался густой сладковатый запах черной магии. Я принял человеческий облик и побежал по длинной подъездной аллее, белевшей в лунном свете, как серебряная река. Вместо усадьбы я увидел… белый пепел, который слой за слоем ночной ветер медленно развеивал в траве. Лишь местами, словно обугленные кости, торчал кусок окна или уцелевший дымоход. Сердце дома — кирпичные стены, бесценная библиотека и старинные гобелены, хранимые поколениями Сумеречных охотников, — все это превратилось в прах. Наверное, Валентин спалил усадьбу дьявольским огнем. Только этот огонь полыхает так сильно, выжигая все почти дотла.
Я полез внутрь дымящихся руин. У обугленного порога на коленях стояла Джослин. Возле нее лежали кости, почерневшие от огня, — несомненно, человеческие. На них виднелись обрывки одежды и кусочки ювелирных украшений, не тронутых пламенем. Золотые цепочки обвивали скелет матери Джослин. Оплавившееся лезвие кинжала растеклось по костям отцовской руки. Среди третьей груды костей сверкнул серебряный амулет Валентина с раскалившимся добела клеймом Круга… а рядом лежал маленький скелет ребенка.
Мне пришли на ум слова, брошенные Валентином: