Они помолчали. На небе высыпали первые звезды, еще неяркие, и на востоке показался тоненький серпик луны.

-- День завтра будет жаркий, -- сказал Сунгай. -- Возможно, к ночи уже настанет время уходить.

Острон очнулся от своих мыслей, вздохнул.

-- Я ранил того человека, -- тихо произнес он, -- но боюсь, что не убил. Это значит, мы в постоянной опасности. Если я не смогу использовать свой Дар...

-- Что ты хочешь сказать этим, юноша? -- поинтересовался Анвар. -- Есть время, когда ты не можешь призывать огонь?

-- Есть человек, -- криво усмехнулся Острон, -- в присутствии которого я не могу управлять пламенем. Никогда в жизни не слышал о таких, но он пришел вместе с одержимыми, и я думаю, что он преследует меня.

-- Это интересно.

-- ...Это опасно, господин Анвар.

Ученый лишь пожал плечами и пошел прочь. Должно быть, проведя столько лет в полной безопасности, он просто не может представить себе, что их ждет, возможно, уже завтра. Острон и Сунгай переглянулись.

-- Значит, Ханса -- Одаренный, -- сказал Сунгай. -- Признаться, я этого не ожидал. Расскажи, как он обнаружил это?

-- Мне кажется... он уже знал о том, что у него есть Дар, -- буркнул Острон. -- Просто никому не сказал.

-- То есть, и мы все это время, как идиоты, бегали вокруг да около и орали, что нужно срочно найти других Одаренных, а он сидел и молчал? -- возмутился джейфар; Острон рассмеялся.

-- Выходит так.

-- Он что, не понимает, что?..

-- Сунгай. Ханса еще мальчишка. Скорее всего, он просто испугался.

-- Что значит -- испугался? Сражаться с одержимыми так он не испугался?..

-- Он испугался ответственности, которую означает Дар.

Сунгай вздохнул и опустился на плиту рядом с Остроном. Тот молчал, еле заметно улыбаясь, и смотрел в небо; но в его глазах не было улыбки.

-- Хорошо, -- буркнул джейфар. -- Ну, кто еще скрывает от нас свой Дар? Басир? Улла?

-- Улла в чашке воды может захлебнуться, -- рассмеялся нари. -- Ты что.