— Не рано, профессор? — спросил Гавин, веснушчатое лицо которого напоминало маску, столь было неподвижно. — Может быть, стоит еще выждать.

— Дольше ждать нет смысла, — возразил профессор Квинн, — их реакция все равно будет негативной, и длительный срок может лишь разозлить их. Я считаю, время пришло.

— Пусть узнают, — согласился с ним и Каин; Леарза, стоявший у окна, избегал смотреть на него, мрачно уставился в сторону. — А потом как-нибудь и привыкнут, ха-ха! Человек, говорят, ко всему привыкает, а я не вот там какое-нибудь чудовище, ну если, конечно, ха, меня не разозлить!

— Я все-таки попросил бы тебя серьезнее отнестись к этому, Каин, — мягко сказал профессор. — Это очень важный момент, едва ли не более важный, нежели наша попытка объяснить им принципы теории массового бессознательного Катар.

— А я разве не серьезно?..

— Пока ты так гогочешь, — пробормотал Таггарт, — никто не может серьезно отнестись к заданию.

— Во-от оно как! А я теперь виноват, ага!

— Время, — окликнул Касвелин, взглянувший на часы. — Пойдемте.

И они один за другим, вразнобой снялись с места, привычно уже направились в знакомый холл, второй месяц служивший им демонстрационным залом, и Леарза шел последним. На душе у него было пасмурно. Он помнил просьбу Дандоло, но не передал его слов остальным; тогда ему казалось, что просьба эта не заслуживает внимания, что ничего страшного не произойдет, даже если Фальер узнает об искусственных людях, — да и Фальер, насколько Леарза успел узнать его, действительно выглядел благоразумным человеком. Машины Кеттерле не пугали его, и Леарза был уверен, что благополучие собственного народа волнует Фальера куда больше каких-то там страшилок.

…Но теперь он почувствовал себя неуверенно; может быть, еще оставалось время, он мог бы передать слова Дандоло если не Морвейну (с Морвейном Леарза не разговаривал все эти дни), то хотя бы Гавину или профессору. Он шел последним, погрузившись в раздумья, и впереди него раздавался веселый голос Каина, поспорившего о чем-то с Таггартом.

Какова бы ни была просьба, но тот, кто просил тебя, надеялся на тебя, прозвучал в голову него холодный бесполый голос.

Хорошо ты поступил, не оправдав надежд?

«Заткнись, Асвад, — мысленно отозвался Леарза и стиснул зубы. — Я буду слушать все, что ты говоришь, и делать наоборот».

Как знаешь. Значит, вот оно, — твое решение.

«Оно никому не должно причинить вреда».